Демон? Это ваша профессия или сексуальная ориентация?
Эстетика барокко и страшные сказки, оперы Генделя и крадущийся манкурт, красавица музыкальная классика под руку с чудовищем по имни "фолк-хоррор"... Это контрастное сочетание завораживает не хуже картин Руо. Каждый раз, просматривая избранное, я предвкушаю встречу с этим дневником. И, разумеется, возобновив свои дайри-интервьюшки, не могла не напроситься на разговор с хозяйкой дворца, где звучит музыка, а из распахнутых окон льется свет, но в затененных углах гостиной играют в кости и гадают на картах самые непредсказуемые создания человеческой фантазии.
Знакомьтесь — Ведьма Маргарита
— Выбирая ник, ты думала о булгаковской Маргарите, разносящей квартиру критика Латунского, или о каком-то другом персонаже? И персонаж ли это?
— Честно говоря, мне всегда проблематично выбрать ник. Хочется, чтобы он как-то отображал меня и при этом был ярким, запоминающимся. “Ведьма Маргарита” пришла мне в голову, когда я забраковала с десяток других вариантов. Я люблю “МиМ” и отчасти булгаковская героиня мне близка, но читать дальше полностью с ней я себя не ассоциирую. Если бы я регистрировалась здесь сейчас, то, наверное, назвалась бы как-нибудь иначе.
— Когда я пришла на твой дневник, то быстро поняла, что читаю либо музыковеда, либо музыканта. Очень быстро подтвердилось, что да, ты — музыкант. Какой твой основной инструмент, и на каких ты умеешь играть, помимо основного? И чем обусловлен твой выбор именно этих инструментов?
— Вообще, я музыкант-любитель. В детстве меня хотели отдать в музыкальную школу, но вмешались обстоятельства. Поэтому всерьез я музыкой занялась только в старших классах, с репетитором.
Мой основной инструмент — фортепиано, дополнительный — гитара. Выбор был обусловлен тем, что найти хорошего репетитора по фортепиано и гитаре в нашем городе гораздо проще, чем, например учителя по блокфлейте, или специалиста по старинным инструментам.
Цена обоих инструментов и габариты квартиры тоже сыграли свою роль — в небольшой двушке так-то орган не поставишь, а пианино (у меня именно живое пианино, а не электронная игрушка), при всей своей кажущейся громоздкости, в квартире прекрасно уместилось.
Вскоре я узнала, что у гитары и фортепиано очень широкий репертуар. Разумеется, Гендель, Бах и Перселл на этих инструментах звучат не аутентично, однако, к примеру, Рихтера и Гульда, как и их поклонников, это ничуть не смущало.
— На твой дневник я подписалась, когда увидела, сколько в нем материала о музыке барокко в целом и о Генделе в частности. А с чего началось увлечение именно этой эпохой? Что увлекло тебя сначала — музыка, люди, которые ее создавали, или аромат времени?
— Осознанный интерес к эпохе пробудился, как ни странно, в школе, на уроках истории. У нас была замечательная “историчка”. Она очень любила петровскую эпоху и рассказывала о ней так, как будто сама там была и все видела своими глазами. Благодаря этому интересу на летних каникулах я прочитала роман Толстого “Петр 1” и провалилась в эпоху с головой.
А в барочную музыку меня влюбил звук клавесина. Многим он почему-то кажется игрушечным, несерьезным, но на меня клавесинная музыка всегда действовала завораживающе. Она как будто переносит в XVIII век. Наверное, поэтому голосом эпохи мне представляется именно клавесин, а не более серьезный и благородный орган.
Были, конечно, еще разные фильмы, благодаря которым я полюбила барочную эстетику — все эти парики, канделябры, кареты… Даже зная, что к чему (к примеру, в составе париков были всякие вредные вещества, которые при испарении вызывали головные боли и даже галлюцинации), я все равно люблю все это.
— Как думаешь, ты могла бы жить в XVIII веке?
— Часто задумываюсь об этом. С одной стороны, безусловно, напрягает отсутствие всего того, что составляет комфортную среду человека XXI века. Но с другой стороны, человек, как мне кажется, может приспособиться к чему угодно. Кроме того, сейчас на мой взгляд в нашей жизни очень много лишнего, ненужного, искусственного. И сама она стала излишне громкой, суетливой, бестолковой.
Раньше, даже совсем недавно, люди как-то жили без всего этого, причем, нормально жили. Без гаджетов и чудо-машин строили здания, которые стоят веками, путешествовали без всяких приложений и интерактивных карт — и делали географические открытия… Я очень сильно устала от XXI века, в самом деле. Поэтому, думаю, что жить в более спокойную эпоху, без телевидения, технологий, ИИ, всевозможного шума и бесконечной гонки общества за успешным успехом, все-таки смогла бы.
— Твоя особая любовь — маэстро Георг Фридрих Гендель. Не буду спрашивать "почему", давай лучше так — с чего началось твое увлечение им как композитором и человеком, и как проявляет себя эта страсть? Знаю, ты пишешь роман-фэнтези "Децима" и, наверное же есть что-то еще?
— Все началось с “Чаконы” — услышала ее исполнение на гитаре и пропала. Потом начала слушать его инструменталку, а потом потихоньку приобщилась к опере.
Мечтаю научиться играть его музыку и потихоньку к этому иду. На лето учитель по фортепиано задала мне “Сарабанду”, а с учителем по гитаре мы сейчас разбираем кое-что дуэтом, и когда оно будет хорошо звучать, мы его запишем и выложим.
— А поделись самой невероятной байкой из тех, что современники рассказывали о Генделе.
— Ой. На мой взгляд, все байки о нем невероятные) Но моя самая любимая — та, в которой он чуть не выбросил в окно Франческу Куццони, которая отказывалась петь арию так, как написал ее он. Не знаю, шутил маэстро при этом, или был серьезен, но нужного эффекта он добился — Куццони (суперзвезда, уникальный голос, первое сопрано в мире, любимица публики и королей) перестала капризничать и сделала все, что он хотел.
Это то, что постоянно сидит у меня в голове. Я часто представляю себе эту мизансцену и думаю (кстати, в Саксонии, откуда маэстро родом, в глубокой древности преступников сбрасывали со скалы, а потом просто выталкивали из тюремных окон), что это было достаточно устрашающе. Сейчас бы маэстро обвинили в харрасменте, или еще в чем похлеще, но тогда все вопросы решались как-то так.
— Еще одно увлечение, которое бросается в глаза читателям твоего дневника — сказки, легенды, былички о всяческих страхах и ужасах. Призраки, тролли, оборотни, ожившие мертвецы — уууу! Кстати, а какую историю из прочитанных тобою до сегодняшнего дня ты порекомендовала бы как самую жуткую? (И где ты их находишь?).
— Для меня наиболее жуткими являются истории, связанные с возвращением покойников. Сейчас объясню. У всех народов существует древний обычай, который мы соблюдаем до сих пор: покойников долго не оплакивать. Почему? Потому что из-за этого им там плохо.
Так вот, в таких историях речь идет о людях, которых горе застигло врасплох. Они оказались не готовы к утрате. И покойники к ним возвращаются. Этот момент, кстати, хорошо подметил Стивен Кинг — его книга “Кладбище домашних животных” (на мой взгляд, одна из самых страшных и трагических книг в мировой литературе), пропитанная индейским фольклором, рассказывает именно об этом.
Сюжетов о возвращающихся покойниках очень много. К примеру, в русском фольклоре есть история о девушке, которая оплакивала мать дольше дозволенного, а та потом начала приходить к ней в виде огненного змея. В конце концов девушка заболела и умерла.
А есть еще бродячий сюжет о женихе-мертвеце, который возвращается к оплакивающей его невесте и пытается забрать ее с собой в могилу. Везде эта история заканчивается по-разному, чаще хорошо. Самым мрачным является немецкий вариант — там упырь все-таки затаскивает в свой гроб девушку и она в муках погибает.
По сути, сюжеты о возвращающихся покойниках очень печальные, но от того, как они развиваются, веет такой безнадегой, что становится по-настоящему страшно.
Если говорить о конкретных историях, то в детстве меня сильно пугала сказка о медведе-липовая нога. Потом уже я узнала, что речь здесь идет о тотемном звере, который по сути является предком (мотив “поедания предка”, чтобы получить его силу, есть в сказках многих народов), но вот это вот “скырлы-скырлы” долго заставляло меня спать со светом.
А еще очень сильно напугала в свое время ненецкая сказка “Кукушка”. Вообще, фольклор у северных народов тот еще, жуткое есть почти в каждой сказке. Но “Кукушка”, в которой как-раз то и нет мертвецов и лесной нежити, страшна именно своим смыслом.
Вообще, очень много классных историй находятся в советских сборниках народных сказок. А некоторые истории я нахожу в зарубежных изданиях и перевожу.
— Тебе в принципе нравятся ужастики (фильмы, в том числе) или ты ценишь эти легенды как часть истории, культуры, народного творчества? Ты чувствуешь себя потребителем фольклорного хоррора или его исследователем?
— Какой-то особой любви к ужастикам у меня нет. Просто народные легенды и былички сами по себе очень жуткие. Мне не нравится слово “потребитель”, но я понимаю, что для того, чтобы быть исследователем, мне не хватает знаний и опыта. Тем не менее, я стараюсь двигаться именно в этом направлении.
— Ты еще и рисуешь, и тоже фолк-хоррор (и у тебя хорошо получается). Персонажи сами приходят к тебе или ты их выбираешь? Если второе, то расскажи о своих предпочтениях: какие сказочные существа тебе больше импонируют?
— Спасибо) Скорее персонажи выбирают меня — какие-то мне даже снятся и сидят в голове до тех пор, пока я их не зарисую.
— К слову, в близком нам с тобой среднеазиатском фольклоре ты нашла что-нибудь особо жуткое? Я вот нет. Но, может, я ошибаюсь?
— В среднеазиатском фольклоре действительно меньше жести, чем в северном и европейском. Однако, есть, к примеру, сказка “Кара Мерген”. Это классический ужастик. А еще у казахов есть сказка-триллер про лису-серийника, от которой меня пробрало даже сейчас. Там она вливается в звериный коллектив и по очереди, одного за другим, убивает товарищей, а их мясо припасает на зиму. Ну чем не маньячелло?)
Есть еще любопытная сказка (опять же, у казахов) — “Красавица Миржан и владыка подводного царства”. Это своеобразный фанфик на эстонскую сказку “Эгле, королева ужей”, тоже очень жуткий и одновременно грустный. Узбекский, таджикский и туркменский фольклор я пока не изучала, но думаю, там тоже есть свой мрачняк.
Кстати, если посмотреть в сторону современного среднеазиатского фольклора, там жути тоже хватает. Очень распространен, к примеру, сюжет о женщине с копытами на трассе. Вообще, люди с копытами встречаются во многих легендах, но в среднеазиатских байках обязательно присутствуют три элемента — ночная дорога, одинокий путник на машине и вот эта милая барышня. Когда я жила в Казахстане, слышала эту байку в нескольких вариантах. Самый страшный тот, где дама догоняет машину, которая несется на всех парах, и заглядывает в окно. Кстати, я часто ездила по трассе Алматы-Капчагай, в том числе и ночью. Женщину с копытами не встречала, но было не по себе).
— Не возникает мысль написать музыку к страшным сказкам? И вообще, не возникает мысль написать свою музыку?
— Я думаю об этом, но, честно говоря, для этого мне не хватает навыков, таланта и воображения.
— И последний вопрос: каких реальных людей, пусть даже живших очень давно, и каких сказочных персонажей ты хотела бы видеть среди читателей своего дневника?
— Хотелось бы пообщаться (не только на дайри, а вообще) с Ходжой Насреддином, Алдаром Косе, Темным Патриком и Еленой Премудрой)
— Спасибо за интереснейший разговор и — увлеченных читателей твоему дневнику!
Знакомьтесь — Ведьма Маргарита
— Выбирая ник, ты думала о булгаковской Маргарите, разносящей квартиру критика Латунского, или о каком-то другом персонаже? И персонаж ли это?
— Честно говоря, мне всегда проблематично выбрать ник. Хочется, чтобы он как-то отображал меня и при этом был ярким, запоминающимся. “Ведьма Маргарита” пришла мне в голову, когда я забраковала с десяток других вариантов. Я люблю “МиМ” и отчасти булгаковская героиня мне близка, но читать дальше полностью с ней я себя не ассоциирую. Если бы я регистрировалась здесь сейчас, то, наверное, назвалась бы как-нибудь иначе.
— Когда я пришла на твой дневник, то быстро поняла, что читаю либо музыковеда, либо музыканта. Очень быстро подтвердилось, что да, ты — музыкант. Какой твой основной инструмент, и на каких ты умеешь играть, помимо основного? И чем обусловлен твой выбор именно этих инструментов?
— Вообще, я музыкант-любитель. В детстве меня хотели отдать в музыкальную школу, но вмешались обстоятельства. Поэтому всерьез я музыкой занялась только в старших классах, с репетитором.
Мой основной инструмент — фортепиано, дополнительный — гитара. Выбор был обусловлен тем, что найти хорошего репетитора по фортепиано и гитаре в нашем городе гораздо проще, чем, например учителя по блокфлейте, или специалиста по старинным инструментам.
Цена обоих инструментов и габариты квартиры тоже сыграли свою роль — в небольшой двушке так-то орган не поставишь, а пианино (у меня именно живое пианино, а не электронная игрушка), при всей своей кажущейся громоздкости, в квартире прекрасно уместилось.
Вскоре я узнала, что у гитары и фортепиано очень широкий репертуар. Разумеется, Гендель, Бах и Перселл на этих инструментах звучат не аутентично, однако, к примеру, Рихтера и Гульда, как и их поклонников, это ничуть не смущало.
— На твой дневник я подписалась, когда увидела, сколько в нем материала о музыке барокко в целом и о Генделе в частности. А с чего началось увлечение именно этой эпохой? Что увлекло тебя сначала — музыка, люди, которые ее создавали, или аромат времени?
— Осознанный интерес к эпохе пробудился, как ни странно, в школе, на уроках истории. У нас была замечательная “историчка”. Она очень любила петровскую эпоху и рассказывала о ней так, как будто сама там была и все видела своими глазами. Благодаря этому интересу на летних каникулах я прочитала роман Толстого “Петр 1” и провалилась в эпоху с головой.
А в барочную музыку меня влюбил звук клавесина. Многим он почему-то кажется игрушечным, несерьезным, но на меня клавесинная музыка всегда действовала завораживающе. Она как будто переносит в XVIII век. Наверное, поэтому голосом эпохи мне представляется именно клавесин, а не более серьезный и благородный орган.
Были, конечно, еще разные фильмы, благодаря которым я полюбила барочную эстетику — все эти парики, канделябры, кареты… Даже зная, что к чему (к примеру, в составе париков были всякие вредные вещества, которые при испарении вызывали головные боли и даже галлюцинации), я все равно люблю все это.
— Как думаешь, ты могла бы жить в XVIII веке?
— Часто задумываюсь об этом. С одной стороны, безусловно, напрягает отсутствие всего того, что составляет комфортную среду человека XXI века. Но с другой стороны, человек, как мне кажется, может приспособиться к чему угодно. Кроме того, сейчас на мой взгляд в нашей жизни очень много лишнего, ненужного, искусственного. И сама она стала излишне громкой, суетливой, бестолковой.
Раньше, даже совсем недавно, люди как-то жили без всего этого, причем, нормально жили. Без гаджетов и чудо-машин строили здания, которые стоят веками, путешествовали без всяких приложений и интерактивных карт — и делали географические открытия… Я очень сильно устала от XXI века, в самом деле. Поэтому, думаю, что жить в более спокойную эпоху, без телевидения, технологий, ИИ, всевозможного шума и бесконечной гонки общества за успешным успехом, все-таки смогла бы.
— Твоя особая любовь — маэстро Георг Фридрих Гендель. Не буду спрашивать "почему", давай лучше так — с чего началось твое увлечение им как композитором и человеком, и как проявляет себя эта страсть? Знаю, ты пишешь роман-фэнтези "Децима" и, наверное же есть что-то еще?
— Все началось с “Чаконы” — услышала ее исполнение на гитаре и пропала. Потом начала слушать его инструменталку, а потом потихоньку приобщилась к опере.
Мечтаю научиться играть его музыку и потихоньку к этому иду. На лето учитель по фортепиано задала мне “Сарабанду”, а с учителем по гитаре мы сейчас разбираем кое-что дуэтом, и когда оно будет хорошо звучать, мы его запишем и выложим.
— А поделись самой невероятной байкой из тех, что современники рассказывали о Генделе.
— Ой. На мой взгляд, все байки о нем невероятные) Но моя самая любимая — та, в которой он чуть не выбросил в окно Франческу Куццони, которая отказывалась петь арию так, как написал ее он. Не знаю, шутил маэстро при этом, или был серьезен, но нужного эффекта он добился — Куццони (суперзвезда, уникальный голос, первое сопрано в мире, любимица публики и королей) перестала капризничать и сделала все, что он хотел.
Это то, что постоянно сидит у меня в голове. Я часто представляю себе эту мизансцену и думаю (кстати, в Саксонии, откуда маэстро родом, в глубокой древности преступников сбрасывали со скалы, а потом просто выталкивали из тюремных окон), что это было достаточно устрашающе. Сейчас бы маэстро обвинили в харрасменте, или еще в чем похлеще, но тогда все вопросы решались как-то так.
— Еще одно увлечение, которое бросается в глаза читателям твоего дневника — сказки, легенды, былички о всяческих страхах и ужасах. Призраки, тролли, оборотни, ожившие мертвецы — уууу! Кстати, а какую историю из прочитанных тобою до сегодняшнего дня ты порекомендовала бы как самую жуткую? (И где ты их находишь?).
— Для меня наиболее жуткими являются истории, связанные с возвращением покойников. Сейчас объясню. У всех народов существует древний обычай, который мы соблюдаем до сих пор: покойников долго не оплакивать. Почему? Потому что из-за этого им там плохо.
Так вот, в таких историях речь идет о людях, которых горе застигло врасплох. Они оказались не готовы к утрате. И покойники к ним возвращаются. Этот момент, кстати, хорошо подметил Стивен Кинг — его книга “Кладбище домашних животных” (на мой взгляд, одна из самых страшных и трагических книг в мировой литературе), пропитанная индейским фольклором, рассказывает именно об этом.
Сюжетов о возвращающихся покойниках очень много. К примеру, в русском фольклоре есть история о девушке, которая оплакивала мать дольше дозволенного, а та потом начала приходить к ней в виде огненного змея. В конце концов девушка заболела и умерла.
А есть еще бродячий сюжет о женихе-мертвеце, который возвращается к оплакивающей его невесте и пытается забрать ее с собой в могилу. Везде эта история заканчивается по-разному, чаще хорошо. Самым мрачным является немецкий вариант — там упырь все-таки затаскивает в свой гроб девушку и она в муках погибает.
По сути, сюжеты о возвращающихся покойниках очень печальные, но от того, как они развиваются, веет такой безнадегой, что становится по-настоящему страшно.
Если говорить о конкретных историях, то в детстве меня сильно пугала сказка о медведе-липовая нога. Потом уже я узнала, что речь здесь идет о тотемном звере, который по сути является предком (мотив “поедания предка”, чтобы получить его силу, есть в сказках многих народов), но вот это вот “скырлы-скырлы” долго заставляло меня спать со светом.
А еще очень сильно напугала в свое время ненецкая сказка “Кукушка”. Вообще, фольклор у северных народов тот еще, жуткое есть почти в каждой сказке. Но “Кукушка”, в которой как-раз то и нет мертвецов и лесной нежити, страшна именно своим смыслом.
Вообще, очень много классных историй находятся в советских сборниках народных сказок. А некоторые истории я нахожу в зарубежных изданиях и перевожу.
— Тебе в принципе нравятся ужастики (фильмы, в том числе) или ты ценишь эти легенды как часть истории, культуры, народного творчества? Ты чувствуешь себя потребителем фольклорного хоррора или его исследователем?
— Какой-то особой любви к ужастикам у меня нет. Просто народные легенды и былички сами по себе очень жуткие. Мне не нравится слово “потребитель”, но я понимаю, что для того, чтобы быть исследователем, мне не хватает знаний и опыта. Тем не менее, я стараюсь двигаться именно в этом направлении.
— Ты еще и рисуешь, и тоже фолк-хоррор (и у тебя хорошо получается). Персонажи сами приходят к тебе или ты их выбираешь? Если второе, то расскажи о своих предпочтениях: какие сказочные существа тебе больше импонируют?
— Спасибо) Скорее персонажи выбирают меня — какие-то мне даже снятся и сидят в голове до тех пор, пока я их не зарисую.
— К слову, в близком нам с тобой среднеазиатском фольклоре ты нашла что-нибудь особо жуткое? Я вот нет. Но, может, я ошибаюсь?
— В среднеазиатском фольклоре действительно меньше жести, чем в северном и европейском. Однако, есть, к примеру, сказка “Кара Мерген”. Это классический ужастик. А еще у казахов есть сказка-триллер про лису-серийника, от которой меня пробрало даже сейчас. Там она вливается в звериный коллектив и по очереди, одного за другим, убивает товарищей, а их мясо припасает на зиму. Ну чем не маньячелло?)
Есть еще любопытная сказка (опять же, у казахов) — “Красавица Миржан и владыка подводного царства”. Это своеобразный фанфик на эстонскую сказку “Эгле, королева ужей”, тоже очень жуткий и одновременно грустный. Узбекский, таджикский и туркменский фольклор я пока не изучала, но думаю, там тоже есть свой мрачняк.
Кстати, если посмотреть в сторону современного среднеазиатского фольклора, там жути тоже хватает. Очень распространен, к примеру, сюжет о женщине с копытами на трассе. Вообще, люди с копытами встречаются во многих легендах, но в среднеазиатских байках обязательно присутствуют три элемента — ночная дорога, одинокий путник на машине и вот эта милая барышня. Когда я жила в Казахстане, слышала эту байку в нескольких вариантах. Самый страшный тот, где дама догоняет машину, которая несется на всех парах, и заглядывает в окно. Кстати, я часто ездила по трассе Алматы-Капчагай, в том числе и ночью. Женщину с копытами не встречала, но было не по себе).
— Не возникает мысль написать музыку к страшным сказкам? И вообще, не возникает мысль написать свою музыку?
— Я думаю об этом, но, честно говоря, для этого мне не хватает навыков, таланта и воображения.
— И последний вопрос: каких реальных людей, пусть даже живших очень давно, и каких сказочных персонажей ты хотела бы видеть среди читателей своего дневника?
— Хотелось бы пообщаться (не только на дайри, а вообще) с Ходжой Насреддином, Алдаром Косе, Темным Патриком и Еленой Премудрой)
— Спасибо за интереснейший разговор и — увлеченных читателей твоему дневнику!
@темы: "на diary.ru талантливые люди", "давайте будем нести искусство людям", "легенда и символ"
-
-
19.06.2024 в 12:36Огромное спасибо
-
-
21.06.2024 в 09:03