Сефира

[Муравьиный лев]

Август - сфера, сефира... зефирка? Священная полнота и профанная пустота, императорская щедрость лета и предчувствие скудного зимнего недосвета, расточительство царского пира и гобсековская экономия, адамов труд и полуденная праздность фавна. Время брейгелевского жнеца, месяц, долгий, как жизнь и короткий, как проглоченная на ходу сладость. Почти неземной в своей идеальной шарообразности и вытекающий в земное из сотен отверстий трансцендентной сферы, пьянящий вполне мирским вином, услаждающий вполне осязаемым медом. Август - свадьба года и поминки лета. Он связан с жатвой, что неизменно наводит на мысли об итоге дел земных, но та же жатва обещает сытую и беспечную жизнь и веру в то, что доживем до следующего августа и снова вкусим меда и вина, льющихся из переполненной благодатью небесной сферы. Никто в живописи не передал священно-профанный август лучше, чем Жан Лимбург, или Куртуазный мастер, или Мастер B (по атрибуции разных исследователей) - а, может, это ангел, попавший случаем в одно из владений герцога Жана де Берри - замок Этамп, развлекался и оставил людям эту удивительно красивую, странную, немного грустную и не вполне чинную зарисовку быта и нравов XIV столетия. У подножия замка кипят полевые работы - там жнут созревшее зерно, вяжут снопы, убирают их на телеги. И тут же, рядом с этим апофеозом труда - апофеоз блаженного ничегонеделанья. Уставшие от трудов праведных жнецы, мужчины и женщины, купаются в реке. Интересная деталь: мужчины купаются одетыми, а женщины предпочитают нырять в костюме Евы. Казалось бы, логично: все-таки цель купания - смыть грязь с тела, но мы в средневековье, когда к телу относились с натороженностью, и можно предположить, что наш не совсем известный художник не всю сцену срисовал, как видел, что он изобразил женщин, купающихся без одежды, из ренессансного интереса к обнаженной натуре.
На фоне этой суматошной летней обыденности движется почти ритуальная процессия. На самом деле, "Август" рассказывает о столь же привычном событии в жизни знати, как жатва для крестьян. Художник изобразил всего лишь выезд герцогской соколиной охоты, однако неторопливые движения, задумчивые взгляды, серьезные лица и пышные одеяния персонажей первого плана делают их похожими на пилигримов, отправляющихся поклониться особо почитаемой святыне. Соколы в их руках выглядят дарами святому патрону, а маленький золотой колокольчик на запястье придворной дамы, едущей позади своего кавалера на лошади с красной сбруей, заставляет вспомнить о четках. Скорее всего, "Август", действительно, принадлежит одному из братьев Лимбургов - только они умели поднять заурядное и привычное действие дворцового быта до уровня священнодействия, увидеть драгоценный камень сакрального в породе профанического и извлечь его из породы, заставив сверкать множеством граней, каждая из которых рождает искус нового толкования.
Процессия первого плана резко отделена от того, что происходит на реке и у стен замка - самой рекой, цветовой гаммой (желто-серая с вкраплениями зеленого на заднем плане и яркий, чистый жемчужно-серый и все оттенки синего с вкраплениями красного - на переднем), главное же - настроением. На первый взгляд, эти миры не соприкасаются, они дальше друг от друга, чем мы от соседней галактики, но август, лето, весь мир - сфера, в которой все заключено и все со всем перекликается: ярко-синее платье, брошенное на берегу купающейся крестьянкой и такой же ярко-синий упленд знатной дамы с выразительным лицом и обращенным внутрь себя взглядом; упомянутая дама, служащая центром притяжения всей композиции, и маленькие собачки у края миниатюры, композицию уравновешивающие, роскошная сбруя на лошадях и веселая зелень, окаймляющая поля, как будто на августовское изобилие тоже набросили сбрую, чтобы сдержать, удержать плоды летних трудов, надежд и ожиданий. Круговое движение участников соколиной охоты подчеркивает сферообразность мира, стремящегося ввысь, туда, где на небо, кажется, тоже накинули синий упленд и дальше, к еще большей и еще более томительной синеве, где сияет золотой шар в руках господина Солнце, а над ним гуляет златогривый лев и дева строгим выражением лица напоминает о том, что сладкая зефирка августа почти доедена и скоро наступит осень.

@темы: "давайте будем нести искусство людям", "месяцеслов"

Comments

[Маримо Ю]

Муравьиный лев, я ждал ) Если присмотреться небо не сфера - спираль. Удивительным образом в то время ещё не боялись акцентировать среднюю линию композиции. в результате небо августа рассечено пополам не только границами созвездий. но продолжается шпилем замка, вертикалью башен и прерывается полукругом холма. Но шпиль приковывает взгляд, именно от него разворачивается пружина небесной механики. Август-сентябрь, конец цикла полевых работ, конец года трудов.
Если продолжить витки спирали, следуя формуле золотого сечения, она аккуратно охватит и нижнюю часть картины. Скруглённые линии среднего плана и дороги не переднем плане часть этой спирали.

[Муравьиный лев]

Маримо Ю,

Какой интересный взгляд) И дорога от замка к реке тоже тогда становится витком спирали.
Но для меня смыслово это все-таки сфера, так как именно - завершение, окончание, округленность лета и всей связанной с ним жизни. Для меня "Часослов" - завершение эпохи, осень средневековья в концентрированном виде, оттого сферичен по определению. Да и назначение любого часослова - напомнить, что окружность жизни когда-нибудь замкнется. Но люди всегда жизнелюбивы, художники той поры могли и посвоевольничать, тем более, что Лимбурги ренессансных идей отведали от души. И оставили нам возможность разных толкований)