Весна прорастает из крови Адониса, смерти Сиявуша, плача Деметры, пепла сожженного Камы. Убийство Цезаря, так символично пришедшееся на мартовские иды, преобразуется из реального события в миф, утверждая сакральную необходимость смерти как условия жизни. Ежегодная евангельская мистерия разворачивается весной. Весна прорастает из жертвы. Зерно уходит в землю Страстной Субботой, чтобы взойти Светлым Воскресением.
Автор миниатюры "Март" из "Роскошного часослова герцога Беррийского", казалось бы, о весенней драме не подозревает. В изображенных им сценах всего лишь сошел снег, зеленеет первая трава, начались работы в поле и на виноградниках. Всё мирно. Всё обыденно.
читать дальшеНо самый характер работ — пахота, сев, уход за виноградными лозами — отсылают к евангельским притчам о смерти и воскресении, а стадо овец вдалеке не оставляет сомнений в том, что художник стремился изобразить не только простые людские заботы. И сказочный дракон на башне замка Пуату, с ошеломляющей неожиданностью ворвавшийся в трудовую и размеренную реальность, символизирует не столько герцогов Лузиньянов (вернее, фею Мелюзину, считавшуюся их родоначальницей), сколько неразрывную связь жизни, смерти и бессмертия.
Умение видеть сакральное в людских буднях и праздниках роднит "Март" с "Январем", внимание к повседневной жизни — с "Февралем". Однако искусствоведы отказывают трем этим миниатюрам в едином авторе. Нет единого мнения и о том, кто именно создал «Март». Первоначально считалось, что это старший из братьев Лимбургов, Поль. Впоследствии один из исследователей "Роскошного часослова", Эдмон Поньон, обратил внимание на несколько миниатюр («Март» входит в их число), где перспектива выстроена более умело, чем на прочих, а изображенные люди и животные более объёмны – в частности, они отбрасывают тень. Поньон предположил, что автором «Марта», а также «Октября» и «Декабря» является один и тот же художник, оформлявший Часослов позже Лимбургов, чью работу трагически оборвала эпидемия чумы 1416 года. Поньон назвал его «Мастер теней». Многозначное определение, если учесть, что загадка авторства "Роскошного часослова", подобно загадке Шекспира, вряд ли когда-нибудь будет разгадана. И что идеально согласуется с воплощенным в Часослове замыслом (кому бы он не принадлежал) рассказать о жизни земной как вечной божественной драме, где свет весеннего солнца неразлучен с тенью уходящей зимы.
А с дургой стороны есть в основном римская тема про "есть закон, он выше людей. ни один человек не выше закона". Как бы ты ни был велик, но если ты поставил себя выше закона, ты умрешь. Примерно так я реконструирую логику Брута и Ко. У меня был стих про мартовские иды.
А первая половина весны - как девочка в том возрасте, когда она еще играет в игрушки, но уже окружающие видят какая она красивая.
с одной стороны есть доиндоевропейский сезонный миф о Царе года. Которого убивают и приносят в жертву, чтоб выбрать нового.
Убийство Цезаря — жертвоприношение несколько другого рода. Когда приходит не новый царь, а новый мир. Римская империя, как после гибели Цезаря, или христианство, как после распятия Христа. Причем, саму жертву совершают как раз для того, чтобы предотвратить приход нового, но это новое неизбежно, и жертва лишь ускоряет события.
Как бы ты ни был велик, но если ты поставил себя выше закона, ты умрешь. Примерно так я реконструирую логику Брута и Ко.
Верно. На это указывают все римские историки. Относительно величия Цезаря — он был еще и человечен (со скидкой на эпоху и римское воспитание). Это бросается в глаза даже при сравнении с Августом (которого считают достаточно мягким правителем), не говоря уже о последующих императорах. Такие великие мне симпатичны.
первая половина весны - как девочка в том возрасте, когда она еще играет в игрушки, но уже окружающие видят какая она красивая.
Девочка с остро заточенным кинжалом. Весна намного опаснее, чем принято думать. Хотя хороша, не поспоришь.
Маримо Ю,
спасибо
~Lady_Loki~, Artenica,
действительно, символично.