Мозаика жизни

[Муравьиный лев]

В истории никто не в одиночку — у каждого великого правителя есть команда. Входящие в нее тем значимее для истории, чем значительнее человек и эпоха, определившие им общую цель.
Жизнь Карла Великого была эпохой, в том числе в истории культуры. Люди из окружения Карла заслуживают отдельного рассказа. Познакомить с каждым из них - слишком большой труд, но как я не могла пройти мимо Алкуина, так не могу не рассказать о Теодульфе.

...Ренессанс дал человеку права личности, в том числе, право на одиночество (осознание себя личностью невозможно без известной автономии своего «я» от всех общественных институтов). Взлет Ренессанса одновременно – торжество одиночества. Леонардо, Микеланджело, даже самый мягкий из возрожденческих гениев, Рафаэль, не привязаны к семье, земле, общине и, мягко говоря, не дружны между собой. Индивидуализм как инструмент, как постижение целесообразности мира и проверка целесообразности человека.
В отличие от «привычного» нам Ренессанса каролингское возрождение, о котором я уже писала, представляет собой команду личностей. Это не лучше, это – по-другому, в других условиях и с другими задачами. С другим центром притяжения. Стоит признать, что Карл был настоящим магнитом для всех, имевших привычку мыслить. И «команду» он себе подобрал – другой такой в истории не сыщешь. Почти все из духовного сословия, все – энциклопедисты, почти все поэты и притом все – практики. «Смиренный» Алкуин железной рукой налаживал систему образования, библиотек и скрипториев (мастерские по переписке книг), вел церковные диспуты и писал богословские труды, учил детей Карла… Трудно представить, когда он ухитрялся спать. Зато мы точно знаем – он ухитрялся есть, а любимым его блюдом был… кисель. Об этом, как и о привычках других соратников Карла пишет Теодульф Вестгот, епископ Орлеанский, в стихотворном «Послании к королю».
Команде Карла памятник бы поставить от благодарной Европы, а мы по кусочкам собираем мозаику их жизни, на каждом шагу сталкиваясь с недостачей: тут пробел, там лакуна. Вот упомянутый Теодульф. Год рождения – где-то между 750 и 760, то есть, практически неизвестен. Детство, отрочество, юность – сведения отсутствуют. Имеются свидетельства, что бежал из родного края на Пиренейском полуострове, но почему и от кого – неясно. Бежал, правда, в верном направлении – сразу к Карлу, который привечал людей образованных. Оценив таланты беглого вестгота, Карл не стал мелочиться и сделал Теодульфа епископом Орлеанским, а заодно управителем нескольких окрестных аббатств.
Теодульф «отработал» доверие сполна: исполнял весьма нелегкие поручения императора (например, участвовал в суде по оправданию папы Льва III, обвиненного в нарушении монашеских обетов), основал книжную мастерскую, занимался строительством. Я сказала, что хотела бы увидеть памятник команде Карла. Теодульф, человек разносторонних интересов и дарований, воздвиг себе два памятника: нерукотворный, как полагается поэту, и вполне осязаемый, как полагается архитектору. Как поэт, он создал блестящие образцы литературы своей эпохи – до нас дошло 80 его стихотворений. Слава Теодульфа как поэта была столь велика, что в спорных случаях стихосложения современники ссылались на его авторитет. Его шутливое повествование «О потерянной лошади» знает почти каждый, кто интересовался жанром басни.
Как архитектор, Теодульф оставил нам в наследство ораторий Сен-Жермен-де-Пре в Париже, один из немногих сохранившихся до наших дней, пусть и в сильно искаженном, перестроенном еще в романскую эпоху виде, памятников каролингского времени.
Ораторий (часовня) украшал бенедиктинское аббатство, основанное святым Германом, епископом Парижским. Герман (ок.496 – 576 гг.), боровшийся за чистоту нравов среди духовенства (чем в немалой степени занимались и духовные сподвижники Карла), построил на окраине Парижа аббатство в честь святого Викентия Сарагосского, получившее название «Викентия-в-полях». Здесь Герман был похоронен, и сразу же после его смерти началось паломничество к его могиле. После канонизации Германа в 754 году монастырь был поименован в его честь и превратился в один из крупнейших духовных центров Франции, ведь Герман считался, наряду со святым Дионисием, покровителем королевства (кстати, епископ Парижский почитается и православной церковью, жил-то он еще до «великой схизмы»). Аббатство Сен-Жермен-де-Пре, «святого Германа-в-лугах» в позднейшее время дало имя парижскому бульвару Сен-Жермен. В базилике аббатства похоронены короли первой франкской династии – Меровингов. Здесь же покоится Рене Декарт. Сколько причин для того, чтобы во времена французской революции закрыть монастырь и открыть на его территории фабрику по производству одного из компонентов для пороха! Дальнейшая судьба аббатства и церкви, построенной Теодульфом, ненамного счастливее – здания подвергались безграмотной, варварской «реставрации», утратив как первоначальный внешний облик, так (что хуже всего) и внутреннюю отделку.
Построенный под руководством и наблюдением Теодульфа ораторий первоначально был близок в плане к армянским храмам. Он выстроен в форме греческого (равностороннего) креста, под куполом располагаются подковообразные арки. А вот мозаики, некогда украшавшие апсиды оратория, явно византийского происхождения.
От мозаик сохранилась лишь одна композиция – «Ангелы с Ковчегом Завета». Одна картина из солнечного света и лунных теней, мерцающих в кубиках смальты. Самый удивительный подарок строителей оратория потомкам. Единственное произведение искусства подобного рода на территории Франции. И чуть ли не единственный во всей средневековой Европе сюжет. Дело в том, что в церковных апсидах в окружении ангелов изображалась Дева Мария с Младенцем Христом. Ее именуют «одушевленным Ковчегом Завета». А вот сам ковчег, как он описан в Ветхом Завете, в таких видных местах, как апсида, не изображался, его можно обнаружить лишь на фресках притворов, в миниатюрах на страницах рукописей. Почему Теодульф разрешил такую «вольность» в строившейся им часовне? Вероятнее всего, это не было вольностью: в Европе IX века, в отличие от Византии, жесткая иконография только начинала складываться, а просвещенные сподвижники Карла были слишком просвещенными, чтобы загнать себя в узкие рамки.
Дошедшая до нас мозаика состоит из 130 тысяч кубиков смальты великолепного, глубокого цвета. На сплошном золотом фоне парят фигуры, исполненные в синем, голубом, зеленом, кремово-желтом и черном тонах. По колориту они не уступают знаменитым мозаикам Сан-Витале в Равенне.
«Я, Теодульф, посвятил этот храм славе Божией. Пусть каждый, кто придет сюда, вспомнит обо мне», – гласит надпись над входом в ораторий. Вспомним и о том, что последние годы Теодульфа, пережившего своего покровителя, были омрачены невзгодами. По обвинению в заговоре против нового короля, сына Карла, Людовика Благочестивого, он был лишен епископского сана и сослан в монастырь в Анжере. Судя по письмам Теодульфа своему другу и соратнику Муадвину, ссылка оказалась суровой. Несмотря на уговоры друга покаяться перед королем и тем облегчить свою участь, Теодульф не признал себя виновным в заговоре. Скорее всего, так и было: в неспокойное царствование Людовика схлопотать обвинение ничего не стоило, доказать же свою невиновность не представлялось возможным.
Умер Теодульф осенью 821 года.
Так невероятно давно.
Так невероятно близко...

Мозаика оратория Сен-Жермен-де-Пре

@темы: "личность"

Comments

[Delen Jace]

Муравьиный лев, эпоха раннего средневековья вообще очень интересна, да. Период правления Карла для меня один из любимых. И очень жаль, что нам от того времени не так много осталось.

[Zayanphel]

Какими удивительными тогда были люди!

[Муравьиный лев]

Delen Jace,

эпоха раннего средневековья вообще очень интересна, да. Период правления Карла для меня один из любимых. И очень жаль, что нам от того времени не так много осталось.

Ох же как я рада единомышленнику!

[Муравьиный лев]

Mary-Vigadel,
да)))

[Delen Jace]

Муравьиный лев, Я просто историк по образованию, а эпоху средневековья очень даже люблю.

[Муравьиный лев]

Delen Jace,
среди моих знакомых - историков, нет ни одного, кто знает и любит раннее средневековье. Так что, вы поймете мою радость от вашего комментария))

[Delen Jace]

Муравьиный лев, понимаю, да