Демон? Это ваша профессия или сексуальная ориентация?
Поздравление для Киска-Мурыська
Киска, принимай гостя! Тебя пришел поздравить Айен Лун. Вот он входит в дом, вот он в прихожей, минуточку... только автомат к стенке прислонит. Он вообще-то с ним не расстается. Привычка. Айен - водитель и, по совместительству, исполнитель особо сложных заданий своего патрона. Бывший спецназовец, а после - рейдер-фрилансер, он однажды ввязался в крупную историю с мафией и... очнулся в замке, который оказался замком Фантомаса. Айену крупно повезло: Фантомас его вытащил с того света больше из желания потроллить конкурента-мафиози, который, собственно, и хотел с Айеном посчитаться. Но это ж часто так бывает: сперва случайная встреча, а потом - творческий тандем на всю жизнь. В общем, Айен сталсообщником ближайшим помощником Фантомаса.
И вот этот во всех отношениях незаурядный человек со спортивной фигурой, очаровательной улыбкой и чертовски обаятельной физиономией пришел поздравить тебя с Рождеством и пожелать уверенности и даже упертости, которая помогает там, где отказывает все остальное, жизнелюбия, вкуса к мелочам - в жизни всегда есть приятные мелочи, и пусть их будет больше, и пусть количество перейдет в качество, и из многих маленьких приятностей сложится большая РАДОСТЬ.
Киска, я тебя люблю, дружище, и хоть пожелания - это всего лишь пожелания, но я очень хочу, чтобы твои проблемы остались позади, а, главное, чтобы ты не сомневалась: радость - есть, только мы должны поймать ее сами. Сил тебе и успеха в ее поимке!
Маленький подарок от Айена Луна для Киска-Мурыська и всех моих читателей
От дьявола - на Рождество
– Муж в восторге от вашего нового автомобиля, маркиз. Он, кажется, не в состоянии думать о чем-либо другом. Совершенно сбит с толку. Пощадите его, скажите, в какой стране Оз творят подобные чудеса.
– Не пощажу, леди. Вашего мужа следует убить за то, что он держит в оранжерее столь очаровательный дикий цветок.
Леди Белтхэм ощутила прикосновение холодных, словно безжизненных губ и слегка вздрогнула от интонации, прозвучавшей при слове «убить». Как будто человек, произнесший его, говорил о чем-то привычном.
Леди Белтхэм не могла бы объяснить, чем маркиз Ростелли отличается от окружающих. Может быть, галантностью, которая ныне даже среди аристократов почитается вышедшей из моды? Рассуждениями о взаимозаменяемости добра и зла, вызывающими в памяти парадоксы Уайльда и жестокие строки Бодлера? Или неуловимым ощущением опасности? Леди Белтхэм чувствовала, как при появлении маркиза начинает колотиться сердце. Нечто подобное, должно быть, испытывает путешественник, встретившийся в джунглях с ягуаром. Ужас и восхищение одновременно.
Глорию Уэлсингам судьба щедро одарила красотой, темпераментом и знатным происхождением, но отказала в состоянии. Бедная и к тому же многочисленная семья, некогда состоявшая в кровном родстве с королями, стала еще беднее из-за несчастной страсти отца Глории к скачкам. Годфри Уэлсингам просадил на тотализаторе все свои надежды разбогатеть. Последним капиталом семьи оставались дочери, прежде всего, конечно, старшая. Глория унаследовала колдовские черные волосы Элинор Уэлсингам и глаза отца, те обворожительные темно-синие глаза, что толкнули ее мать на побег из родительского дома. В душе Глории жил неумолчный зов ее отчаянных предков, отдававших жизнь за последнего короля из династии Плантагенетов, постригавшихся в монахи во времена гонений на Церковь и сбегавших из дома с неимущими возлюбленными. Ослепительная красавица, она была словно создана для авантюр в духе Майн Рида, но во имя интересов семьи безропотно приняла предложение старого зануды лорда Белтхэма, которого жена интересовала скорее как необходимый предмет обстановки, чем как спутница жизни. Впрочем, у старика были свои положительные черты. Он обожал гоночные автомобили (не ездил, боже упаси, только коллекционировал) и оказался совсем не ревнив. Даже, скорее всего, не возражал бы против легкого флирта Глории с каким-нибудь титулованным шалопаем – в рамках приличий, разумеется. Тем не менее, Глория все полтора года своего скучного брака хранила верность мужу и вполне искренно намеревалась делать это и дальше, пока на одном из светских приемов не встретила маркиза Ростелли.
Никто не знал толком, кто же он такой. Никто никогда прежде с ним не встречался. Никому не были известны подробности о семье маркиза, о его прошлом. Неизвестно было даже, чем он живет в настоящем, чем занимается, когда не посещает светские рауты и оперу. Это породило множество сплетен, от самых романтических до совершенно неприличных. Женщины с ума сходили от любопытства и влюблялись в него – от любопытства. Маркиз учтиво улыбался в ответ, рассказывал странные истории, в которых добро переплеталось со злом, так что невозможно было отличить, где какая сторона, расточал комплименты млеющим от восторга девицам на выданье и румяным вдовушкам, но на танец неизменно приглашал Глорию Белтхэм. Спустя неделю после того, как они впервые встретились, он поцеловал ее, при всех, словно бы в шутку. Его лицо оставалось бесстрастно, и губы были холодны как лед, но леди Белтхэм почувствовала, что последняя дозволенная грань перейдена. Ее жгучий пламень откликнулся на призыв ледяного холода – не постылого стариковского холода немочи, а безмолвия владеющей собою, знающей себя силы. Никогда больше она не встретит человека, который бы так понимал ее, безмолвно отвечая на каждый взгляд, каждое невысказанное слово.
***
На мгновенье леди Белтхэм посетила забавная, как ей показалось, мысль: а человек ли маркиз Ростелли? Она рассмеялась про себя. Тщеславие неутолимо. Вот ей уже и захотелось дружбы с дьяволом. Впрочем, если дьявол столь притягателен…
В этот миг маркиз появился в салоне леди Этерборо – словно услышал мысли Глории.
– Слышали новость? «Даймонд спайдер» ограбили! – громко заговорил молодой Ашкотт. – И как изящно! Приехал некий джентльмен, представился лордом Доурсетом и купил драгоценностей на несколько миллионов фунтов. А через десять минут после его отъезда подпись лорда Доурсета на чеке исчезла и появилась другая.
– «До скорой встречи. Фантомас», – рассмеялся своим рокочущим смехом маркиз Ростелли, целуя протянутую леди Этерборо руку.
– Представьте себе, именно так, – обиженно откликнулся Ашкотт.
– Фантомас? Как интересно! – откликнулась хозяйка салона.
– Помилуйте, миледи! Чем вас заинтересовал этот заурядный фокусник? – весело спросил маркиз.
– О нет, маркиз, он далеко не зауряден! – горячо возразила леди Белтхэм, и в глазах ее вспыхнул огонь, древний огонь предков.
Маркиз мягко увлек Глорию в оранжерею, где их никто не мог слышать.
– А вы, леди Белтхэм, согласились бы связать свою жизнь с преступником?
– Преступники бывают разные.
– Увы, миледи, вы глубоко заблуждаетесь, – спокойным тоном человека знающего, о чем говорит, ответил маркиз. – Все преступления одинаково вульгарны, хотя нас неизменно тянет к злу. Разнится лишь способ воплощения этой тяги. Большинство предпочитает убивать и красть в своей голове. Статистика подтверждает, что детективные романы расходятся куда большим тиражом, чем Калидаса. Смею даже предположить, что о Калидасе вообще никто не слышал. Знаете, почему? В его пьесах никто никого не убивает.
– Маркиз помилуйте, женщине не следует думать о столь серьезных вещах, от этого портится цвет лица, – нервно засмеялась Глория. – Но что касается вашего вопроса, отвечу – да. Да, да и снова – да!
– В самом деле?
– Вы избавили меня от необходимости ждать неведомого «фокусника», – ответила Глория, смело глядя в глаза маркизу. – Кроме вас, мне не нужен никто. Я даже готова сообщить об этом мужу, хотя не имею ни малейшего представления, как добиться его согласия на развод.
Леди Белтхэм запнулась и рассмеялась вновь.
– Видите, как вы вскружили мне голову, маркиз! Я уже говорю о разводе, даже не зная ваших чувств ко мне.
– Разве они так уж незаметны?
– Леди Этерборо говорит, что по вашему лицу ничего нельзя прочесть.
– Она просто не видела моего лица, – без тени улыбки проговорил маркиз. – Маска – столь же необходимый атрибут в приличном обществе, как бутоньерка в петлице.
– А я, маркиз? Я видела когда-нибудь ваше лицо?
– Внешность обманчива, Глория, – маркиз взял леди Белтхэм за руку. – Подумайте еще раз, согласны вы вверить свою судьбу тому, кто меняет лицо каждый день? Кто каждый день становится кем-то другим?
– Именно перемен мне не хватает, – решительно ответила Глория. – Я могу лишь повторить: я люблю вас. И уже не смогу оставаться с мужем, даже если вам это безразлично.
Маркиз Ростелли привлек Глорию к себе.
– Может быть, леди Этерборо этого не заметит, но я счастлив. Что же до вашего мужа… я улажу дело.
***
…Лорд Белтхэм осторожно, почти на цыпочках, обошел автомобиль, сиявший на солнце, словно черный бриллиант. Его идеальные формы далеко превосходили обычное представление о машинах. Казалось, она была создана летать.
– Где вы отыскали это чудо? – внезапно охрипшим голосом спросил лорд Белтхэм маркиза.
– Долго рассказывать. В мире всего две таких жемчужины. Одну я оставлю себе. Вторая – ваша. Что ответите?
Лорд Белтхэм открыл рот и тут же закрыл, как-то странно качнув головой.
– Если я откажусь, вы меня убьете, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.
Маркиз Ростелли расхохотался.
– Откажетесь от подарка? Мне нужна Глория, а не эта машина. И потом, близится Рождество. В эту пору все мы становимся немного сентиментальными. Хочется оставить вам что-нибудь на память... и в благодарность за то, что познакомили с вашей женой.
Лорд Белтхэм снова судорожно втянул воздух.
– Право, не знаю… А что, их действительно только две?
– Во всем мире, – кивнул маркиз. – Я понимаю, вам нелегко. Ведь Глория только одна.
– Да… но если она вас любит… Пожалуй.
– Послушайте, – вдруг решился лорд Белтхэм, – а та, вторая машина, она очень вам нужна? Ведь, как вы только что сами сказали, Глория одна…
– Блестяще, лорд Белтхэм! Обещаю, что, как только у меня будет ваше письменное согласие на развод с Глорией, ваша машина будет единственной. Слово… преступника.
***
Свежий ветер с моря ударил в лицо. Со вчерашнего дня Глория официально перестала быть леди Белтхэм. Кто же она теперь? Маркиза Ростелли больше не существовало. Завтра появится кто-то другой. Князь Михайлофф или владелец сыскного бюро мистер Хайд. Впрочем, какая разница? Имена и лица будут меняться, но он останется таким же, как при их первой встрече. Хочется верить…
Она прижалась к плечу самого загадочного человека и самого неуловимого преступника, словно желая удостовериться, что он и в самом деле здесь. Плечо было сильным и вполне осязаемым.
– Айен, останови, – послышался негромкий повелительный голос.
– Есть, патрон!
Водитель затормозил на перекрестке, где уже ждала другая машина – белый Citroen DC. Пассажиры вышли из черного автомобиля, который словно бы и не остановился, а приземлился, подобно самолету.
Рука в черной перчатке легла на черный капот. Несколько мгновений хозяин машины молчал. Потом проговорил:
– Не думал, что будет так трудно расстаться с ней.
– А не обмануть ли нам лорда Белтхэма, патрон? – широко улыбнулся Айен.
– Слово преступника, Айен! – ответил хозяин. – К тому же, данное на Рождество.
Черная рука сделала жест римского патриция, приговаривающего гладиатора к смерти.
– Женщины, женщины… – пробормотал Айен.
Киска, принимай гостя! Тебя пришел поздравить Айен Лун. Вот он входит в дом, вот он в прихожей, минуточку... только автомат к стенке прислонит. Он вообще-то с ним не расстается. Привычка. Айен - водитель и, по совместительству, исполнитель особо сложных заданий своего патрона. Бывший спецназовец, а после - рейдер-фрилансер, он однажды ввязался в крупную историю с мафией и... очнулся в замке, который оказался замком Фантомаса. Айену крупно повезло: Фантомас его вытащил с того света больше из желания потроллить конкурента-мафиози, который, собственно, и хотел с Айеном посчитаться. Но это ж часто так бывает: сперва случайная встреча, а потом - творческий тандем на всю жизнь. В общем, Айен стал
И вот этот во всех отношениях незаурядный человек со спортивной фигурой, очаровательной улыбкой и чертовски обаятельной физиономией пришел поздравить тебя с Рождеством и пожелать уверенности и даже упертости, которая помогает там, где отказывает все остальное, жизнелюбия, вкуса к мелочам - в жизни всегда есть приятные мелочи, и пусть их будет больше, и пусть количество перейдет в качество, и из многих маленьких приятностей сложится большая РАДОСТЬ.
Киска, я тебя люблю, дружище, и хоть пожелания - это всего лишь пожелания, но я очень хочу, чтобы твои проблемы остались позади, а, главное, чтобы ты не сомневалась: радость - есть, только мы должны поймать ее сами. Сил тебе и успеха в ее поимке!
Маленький подарок от Айена Луна для Киска-Мурыська и всех моих читателей
От дьявола - на Рождество
– Муж в восторге от вашего нового автомобиля, маркиз. Он, кажется, не в состоянии думать о чем-либо другом. Совершенно сбит с толку. Пощадите его, скажите, в какой стране Оз творят подобные чудеса.
– Не пощажу, леди. Вашего мужа следует убить за то, что он держит в оранжерее столь очаровательный дикий цветок.
Леди Белтхэм ощутила прикосновение холодных, словно безжизненных губ и слегка вздрогнула от интонации, прозвучавшей при слове «убить». Как будто человек, произнесший его, говорил о чем-то привычном.
Леди Белтхэм не могла бы объяснить, чем маркиз Ростелли отличается от окружающих. Может быть, галантностью, которая ныне даже среди аристократов почитается вышедшей из моды? Рассуждениями о взаимозаменяемости добра и зла, вызывающими в памяти парадоксы Уайльда и жестокие строки Бодлера? Или неуловимым ощущением опасности? Леди Белтхэм чувствовала, как при появлении маркиза начинает колотиться сердце. Нечто подобное, должно быть, испытывает путешественник, встретившийся в джунглях с ягуаром. Ужас и восхищение одновременно.
Глорию Уэлсингам судьба щедро одарила красотой, темпераментом и знатным происхождением, но отказала в состоянии. Бедная и к тому же многочисленная семья, некогда состоявшая в кровном родстве с королями, стала еще беднее из-за несчастной страсти отца Глории к скачкам. Годфри Уэлсингам просадил на тотализаторе все свои надежды разбогатеть. Последним капиталом семьи оставались дочери, прежде всего, конечно, старшая. Глория унаследовала колдовские черные волосы Элинор Уэлсингам и глаза отца, те обворожительные темно-синие глаза, что толкнули ее мать на побег из родительского дома. В душе Глории жил неумолчный зов ее отчаянных предков, отдававших жизнь за последнего короля из династии Плантагенетов, постригавшихся в монахи во времена гонений на Церковь и сбегавших из дома с неимущими возлюбленными. Ослепительная красавица, она была словно создана для авантюр в духе Майн Рида, но во имя интересов семьи безропотно приняла предложение старого зануды лорда Белтхэма, которого жена интересовала скорее как необходимый предмет обстановки, чем как спутница жизни. Впрочем, у старика были свои положительные черты. Он обожал гоночные автомобили (не ездил, боже упаси, только коллекционировал) и оказался совсем не ревнив. Даже, скорее всего, не возражал бы против легкого флирта Глории с каким-нибудь титулованным шалопаем – в рамках приличий, разумеется. Тем не менее, Глория все полтора года своего скучного брака хранила верность мужу и вполне искренно намеревалась делать это и дальше, пока на одном из светских приемов не встретила маркиза Ростелли.
Никто не знал толком, кто же он такой. Никто никогда прежде с ним не встречался. Никому не были известны подробности о семье маркиза, о его прошлом. Неизвестно было даже, чем он живет в настоящем, чем занимается, когда не посещает светские рауты и оперу. Это породило множество сплетен, от самых романтических до совершенно неприличных. Женщины с ума сходили от любопытства и влюблялись в него – от любопытства. Маркиз учтиво улыбался в ответ, рассказывал странные истории, в которых добро переплеталось со злом, так что невозможно было отличить, где какая сторона, расточал комплименты млеющим от восторга девицам на выданье и румяным вдовушкам, но на танец неизменно приглашал Глорию Белтхэм. Спустя неделю после того, как они впервые встретились, он поцеловал ее, при всех, словно бы в шутку. Его лицо оставалось бесстрастно, и губы были холодны как лед, но леди Белтхэм почувствовала, что последняя дозволенная грань перейдена. Ее жгучий пламень откликнулся на призыв ледяного холода – не постылого стариковского холода немочи, а безмолвия владеющей собою, знающей себя силы. Никогда больше она не встретит человека, который бы так понимал ее, безмолвно отвечая на каждый взгляд, каждое невысказанное слово.
***
На мгновенье леди Белтхэм посетила забавная, как ей показалось, мысль: а человек ли маркиз Ростелли? Она рассмеялась про себя. Тщеславие неутолимо. Вот ей уже и захотелось дружбы с дьяволом. Впрочем, если дьявол столь притягателен…
В этот миг маркиз появился в салоне леди Этерборо – словно услышал мысли Глории.
– Слышали новость? «Даймонд спайдер» ограбили! – громко заговорил молодой Ашкотт. – И как изящно! Приехал некий джентльмен, представился лордом Доурсетом и купил драгоценностей на несколько миллионов фунтов. А через десять минут после его отъезда подпись лорда Доурсета на чеке исчезла и появилась другая.
– «До скорой встречи. Фантомас», – рассмеялся своим рокочущим смехом маркиз Ростелли, целуя протянутую леди Этерборо руку.
– Представьте себе, именно так, – обиженно откликнулся Ашкотт.
– Фантомас? Как интересно! – откликнулась хозяйка салона.
– Помилуйте, миледи! Чем вас заинтересовал этот заурядный фокусник? – весело спросил маркиз.
– О нет, маркиз, он далеко не зауряден! – горячо возразила леди Белтхэм, и в глазах ее вспыхнул огонь, древний огонь предков.
Маркиз мягко увлек Глорию в оранжерею, где их никто не мог слышать.
– А вы, леди Белтхэм, согласились бы связать свою жизнь с преступником?
– Преступники бывают разные.
– Увы, миледи, вы глубоко заблуждаетесь, – спокойным тоном человека знающего, о чем говорит, ответил маркиз. – Все преступления одинаково вульгарны, хотя нас неизменно тянет к злу. Разнится лишь способ воплощения этой тяги. Большинство предпочитает убивать и красть в своей голове. Статистика подтверждает, что детективные романы расходятся куда большим тиражом, чем Калидаса. Смею даже предположить, что о Калидасе вообще никто не слышал. Знаете, почему? В его пьесах никто никого не убивает.
– Маркиз помилуйте, женщине не следует думать о столь серьезных вещах, от этого портится цвет лица, – нервно засмеялась Глория. – Но что касается вашего вопроса, отвечу – да. Да, да и снова – да!
– В самом деле?
– Вы избавили меня от необходимости ждать неведомого «фокусника», – ответила Глория, смело глядя в глаза маркизу. – Кроме вас, мне не нужен никто. Я даже готова сообщить об этом мужу, хотя не имею ни малейшего представления, как добиться его согласия на развод.
Леди Белтхэм запнулась и рассмеялась вновь.
– Видите, как вы вскружили мне голову, маркиз! Я уже говорю о разводе, даже не зная ваших чувств ко мне.
– Разве они так уж незаметны?
– Леди Этерборо говорит, что по вашему лицу ничего нельзя прочесть.
– Она просто не видела моего лица, – без тени улыбки проговорил маркиз. – Маска – столь же необходимый атрибут в приличном обществе, как бутоньерка в петлице.
– А я, маркиз? Я видела когда-нибудь ваше лицо?
– Внешность обманчива, Глория, – маркиз взял леди Белтхэм за руку. – Подумайте еще раз, согласны вы вверить свою судьбу тому, кто меняет лицо каждый день? Кто каждый день становится кем-то другим?
– Именно перемен мне не хватает, – решительно ответила Глория. – Я могу лишь повторить: я люблю вас. И уже не смогу оставаться с мужем, даже если вам это безразлично.
Маркиз Ростелли привлек Глорию к себе.
– Может быть, леди Этерборо этого не заметит, но я счастлив. Что же до вашего мужа… я улажу дело.
***
…Лорд Белтхэм осторожно, почти на цыпочках, обошел автомобиль, сиявший на солнце, словно черный бриллиант. Его идеальные формы далеко превосходили обычное представление о машинах. Казалось, она была создана летать.
– Где вы отыскали это чудо? – внезапно охрипшим голосом спросил лорд Белтхэм маркиза.
– Долго рассказывать. В мире всего две таких жемчужины. Одну я оставлю себе. Вторая – ваша. Что ответите?
Лорд Белтхэм открыл рот и тут же закрыл, как-то странно качнув головой.
– Если я откажусь, вы меня убьете, – скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он.
Маркиз Ростелли расхохотался.
– Откажетесь от подарка? Мне нужна Глория, а не эта машина. И потом, близится Рождество. В эту пору все мы становимся немного сентиментальными. Хочется оставить вам что-нибудь на память... и в благодарность за то, что познакомили с вашей женой.
Лорд Белтхэм снова судорожно втянул воздух.
– Право, не знаю… А что, их действительно только две?
– Во всем мире, – кивнул маркиз. – Я понимаю, вам нелегко. Ведь Глория только одна.
– Да… но если она вас любит… Пожалуй.
– Послушайте, – вдруг решился лорд Белтхэм, – а та, вторая машина, она очень вам нужна? Ведь, как вы только что сами сказали, Глория одна…
– Блестяще, лорд Белтхэм! Обещаю, что, как только у меня будет ваше письменное согласие на развод с Глорией, ваша машина будет единственной. Слово… преступника.
***
Свежий ветер с моря ударил в лицо. Со вчерашнего дня Глория официально перестала быть леди Белтхэм. Кто же она теперь? Маркиза Ростелли больше не существовало. Завтра появится кто-то другой. Князь Михайлофф или владелец сыскного бюро мистер Хайд. Впрочем, какая разница? Имена и лица будут меняться, но он останется таким же, как при их первой встрече. Хочется верить…
Она прижалась к плечу самого загадочного человека и самого неуловимого преступника, словно желая удостовериться, что он и в самом деле здесь. Плечо было сильным и вполне осязаемым.
– Айен, останови, – послышался негромкий повелительный голос.
– Есть, патрон!
Водитель затормозил на перекрестке, где уже ждала другая машина – белый Citroen DC. Пассажиры вышли из черного автомобиля, который словно бы и не остановился, а приземлился, подобно самолету.
Рука в черной перчатке легла на черный капот. Несколько мгновений хозяин машины молчал. Потом проговорил:
– Не думал, что будет так трудно расстаться с ней.
– А не обмануть ли нам лорда Белтхэма, патрон? – широко улыбнулся Айен.
– Слово преступника, Айен! – ответил хозяин. – К тому же, данное на Рождество.
Черная рука сделала жест римского патриция, приговаривающего гладиатора к смерти.
– Женщины, женщины… – пробормотал Айен.
@темы: "поздравлялки"
-
-
24.12.2017 в 20:00-
-
24.12.2017 в 21:37Счастливого рождества, дорогая!
-
-
25.12.2017 в 10:41хорошего тебе года, киса!
Mary-Vigadel,
спасибо за такой роскошный отзыв