Танец по имени Донн

воскресенье, 29 октября 2017

08:33

Демон? Это ваша профессия или сексуальная ориентация?

Донн... Имя всплывает из глубины, той, что не знает определений, ибо существовала до них. Ритм первого танца, творящего мир. С первого дня мир танцует в свое удовольствие.
читать дальшеУ каждой культуры есть свое представление о том, каким должен быть танец, и что он должен выражать. Время от времени эти представления требуют пересмотра, но в них всегда остается нечто, игнорирующее все пересмотры и новации. Танец Донна скажет и о том, и о другом лучше любых слов.
Судьба Хорхе Донна - один из бесчисленных вариантов мифа о Золушке. Не сказки, а мифа. Сказка доверчиво предполагает, что все закончится хорошо. Миф знает, что начало таит в себе конец, и не только истории, но и ее героя.
Но пока мы вернемся к началу. Оно вполне подошло бы для какой-нибудь трогательной новеллы XIX века. 25 февраля 1947 года в Буэнос-Айресе появляются на свет близнецы, брат и сестра. Мальчика назвали Хорхе Рауль. От отца, иммигранта из России, он унаследовал фамилию Итович, от матери - Донн. Интерес к танцу у Хорхе проявился очень рано, с четырех или пяти лет. В семь он стал учеником престижной хореографической школы "Колон". Мать Хорхе скрыла истинный возраст сына, так как в школу принимали только с восьми лет.
А спустя девять лет произойдет событие, которое перевернет всю его жизнь. Произойдет его встреча с Морисом Бежаром. В 1963 году в Буэнос-Айресе прошли гастроли труппы Бежара "Балет XX века". Для Хорхе это была любовь с первого взгляда. Та, что заставляет стаптывать железные башмаки, снашивать железные колпаки и побеждать драконов. Попасть в труппу Бежара - больше аргентинский мальчик Хорхе Донн ни о чем не мог думать. И с этой мечтой, грезой, идефикс он приходит к мэтру за кулисы театра в Буэнос-Айресе.
Разговор между всемирно известным французским хореографом и никому не известным аргентинским подростком происходит довольно нескладный. Хорхе только и может объяснить, что ему хочется танцевать, а Бежар, чувствуя неловкость ситуации, пытается отделаться общими фразами. Вот как сам хореограф вспоминал об этом в книге "Мгновения в жизни другого": "В Буэнос-Айресе после спектакля в "Театро Колон" ко мне пришел шестнадцатилетний танцовщик. Его затолкали члены нашей труппы, разбегавшиеся по своим уборным. У него был такой же - слегка ошарашенный - вид, как у меня самого, когда я рисковал пробраться за кулисы марсельской Оперы. Он обращается ко мне по-испански. Запинается. Заставляю его трижды повторить, чего он хочет. Выясняется, он хочет заниматься вместе с нами. Назавтра утром мужской урок - он тут как тут. Он отлично справляется со всем. После урока он не уходит из студии. Я остаюсь, чтобы договориться о различных деталях с Патриком, Жерминалем и Перо. Он смотрит на нас. Как только я остаюсь один, он просит, чтобы я ангажировал его. Он напоминает ребенка-клоуна, который, закончив свой номер, не уходит и, присев на барьер арены, ждет выхода наездницы, такой прекрасной в своих перьях и трико с блестками. Он хочет быть в труппе. Как сказать ему, что у меня нет мест и что он слишком юн? Не помню уж, как я ему это сказал, но знаю, что спросил его имя."
То, что сказал Бежар Донну, можно свести к стандартной фразе: "Подожди, успеешь еще, жизнь впереди длинная!" Это у Бежара жизнь впереди длинная, а Хорхе Донну предстоит прожить чуть больше сорока лет. Наперед он этого, конечно, не знает, но замечено: гении, ушедшие молодыми, торопились жить.
И Хорхе торопился. Ситуацию приходилось брать в свои руки. Волшебную фею в лице мэтра Бежара надо было поставить перед фактом своей любви к балету. Хрустальные пуанты не дарились - завоевывались.
Хорхе нашел самый простой и убедительный довод. Он просто последовал за труппой Бежара, исколесив вместе с "Балетом XX века" половину земного шара. А потом, когда гастроли закончились и труппа вернулась в Брюссель. появился на пороге кабинета Бежара со словами: "Я здесь. Найдется у вас место для меня?" Тогда места не нашлось. Оно нашлось чуть позже: Бежар сдался перед человеком, который берет билет лишь в один конец и которому даже не приходит в голову мысль об отступлении.
И происходит мистерия преображения. Аргентинский паренек Хорхе становится великим танцовщиком Донном. Его пластика, музыкальность и потрясающая способность к перевоплощению вдохновили Бежара на создание доброго десятка балетов. "Он преображал мои балеты в свою собственную плоть", - говорил Бежар о Донне и признавался, что не будь этой их встречи во времени и пространстве, могло бы не случиться и большей части творчества Бежара.
Интересная особенность: люди, вспоминавшие о Хорхе Донне после его смерти, вспоминали его балетные партии, пластические образы, но не житейские подробности. Как молодой греческий бог, он был слегка над жизнью и никогда в ней не увязал. Подобно эллинам, он стремился к совершенству, изъясняясь со зрителем на языке тела, который куда богаче просто языка.
Хорхе Донн умер в 1992 году, не дожив до 45 лет. Любимцы богов уходят молодыми. Может быть, потому что слишком щедро живут.

Примечание: кроме балетных постановок, Донн снимался в кино. Бежар снял три фильма, посвященных своему "гению-вдохновителю": "Танцор", "Бхакти" и "Я родился в Венеции". Донн снимался и у Клода Лелюша, в том числе, в фильме "Одни и другие".