Холода уходят, но медленно, очень медленно. Пока они уйдут совсем, мы успеем
одичать обрасти легендами. О нас будут говорить, что мы ездим на мумаках, дружим с великанами и едим манную кашу из вражеских черепов. От манной каши я не отказалась бы, но манки дома нет, а сразу из подъезда начинается гололед, и он везде, и лишний раз выходить в магазин — никакого желания. Поэтому буду доедать печеньки, подаренные друзьями.
Возле дома появились собаки. Большие. Целая стая. Они тихие, никого не трогают, только пытаются обнюхать сумки, но котов гоняют, молча и непреклонно. Побаиваюсь за Валькирию. Она пока молодец. Ленива и осторожна. На улицу выходит ненадолго, домой забегает быстро, а чаще просто высунет нос за дверь — и снова в тепло, в одеяла, в сны о стране молочных рек и горах кошачьего корма. Пора менять ей лежанку и когтедерку, но пока это тоже из категории снов о молочных реках. Охотник Зима суров, он решил взять свое, и дань его по здешним меркам немалая. Прямо Charlemagne Кстати, о нем.
Посмотрела мини-сериал
"Карл Великий" (1993 г., пр-во Франция, Италия, Германия). Упоротый фанфик о короле
Гондора франков, мудром
истари монахе Алкуине Йоркском, честном
полурослике хронисте Эйнгарде, папах Адриане I и Льве III, несущих
Кольцо Всевластья ответственность за Святой Престол, и
Сарумане коварной византийке Ирине. Спасибо авторам, что никого не записали в орки, даже Ганелона. Более того, Ганелон, в соответствии с законами фанфикшена, белый и пушистый, и я даже влюбилась бы в него, если бы Кристиан Брендель, корону его набок, не троллил зрительниц своими серыми глазами. Этот сериал пробудил мой давний, но уснувший было интерес к Карлу, Алкуину, Палатинской академии и эпохе в целом. В общем то, что рассчитано на в меру любознательных школьников, бывает полезным и для в меру любознательных пенсионерок А посему Бренделя вам в ленту.
P.S. Когда я начала смотреть сериал, то подумала: "Ааа, "историки", они забыли, что Карл...", — а потом полезла в гугель, и узнала, что Карл действительно не носил бороду! По свидетельству хрониста Эйнгарда, он брился. То ли в подражание римлянам, то ли в противовес лангобардам и византийскому тренду. И уже сильно потом его стали изображать длиннобородым.