Вестник, лекарь, секретарь.

[Hvedrung9]

Роман Гермеса с Египтом оказался горячим, долгим и перспективным. Такое впечатление, что его тут ждали и сразу приняли, радостно распахнув объятия. Более того, щедро наделили вестника богов функциями, которых у него до сих пор не было. Продемонстрировав при этом полное равнодушие к собственно роли вестника. Почему? Давайте разбираться в причинах.
Греки рассматривали смерть как возведенную в абсолют "никаковость". Загробное существование мыслилось полностью лишенным радости. Вечно скитаться по асфоделиевым полям и вечно сетовать на утрату жизни — это и есть смерть в представлении древних греков. Погибший Ахилл в "Одиссее" говорит, что предпочел бы долю последнего батрака на земле царским почестям в аиде. Мировоззрение эллина ориентировано на этот мир, загробное существование — если уж не зло в чистом виде, то и, как минимум, не добро. Конечно, на протяжении веков, прошедших от Гомера до Александра, ситуация менялась. Эллины знакомились с учениями, приходившими из того же Египта, Индии, Малой Азии; в сознании орфиков, пифагорейцев, последователей культа Диониса смерть из безликого унифицированного состояния превратилась в четко дифференцированное воздаяние за плохие и хорошие дела. И все же, в целом, эллинизм до последних дней своих оставался культурой плотской, посюсторонней и человеческой в любом из желаемых вами смыслов.
Для египтян, напротив, посюсторонняя жизнь — лишь подготовка к вечности, которая мыслилась желанной и абсолютно счастливой — если правильно подготовиться. А как — правильно? Не грешить, само собой (перечень грехов перечислен в бесчисленных "Книгах мертвых"). А еще — знать. Знать, как устроен загробный мир, какие пути в него ведут, чего хотят от смертных боги, и как оно вообще все устроено в целом: чем больше знаешь, тем выше шанс не облажаться на загробном суде.
Понятно, что при таком раскладе пиетет к богам, ведающим пути перехода между жизнью и смертью, резко повышается, вместе с интересом к тому, что они знают и чему могут научить. Греческий Гермес ведет души умерших в аид, он единственный из олимпийцев, кто постоянно странствует по загробному миру: в глазах египтян он и был носителем истинного знания. Истинное знание равнозначно мудрости. А мудростью и ее проявлениями в древнеегипетском пантеоне ведает бог-писец с головой ибиса, Тот. В общем, не встретиться и не слиться в экстазе в единое синкретическое божество покровитель послов и ораторов Гермес и "могущественный в речах" Тот просто не могли.
Заметим, что у Гермеса куда больше пересечений с Тотом, чем с упоминавшимся в предыдущих постах Анубисом. Во-первых, Тот несет в себе неяркие, но все же видимые черты трикстера (среди египетских сказок сохранились такие, где Тот показывает свое умение отвлечь, рассмешить, уболтать), чего в Анубисе нет совершенно. Во-вторых, Тот имеет прямое отношение к загробному миру, выполняя функции секретаря на суде Осириса, а функция секретаря перекликается, в свою очередь, с функцией вестника в том смысле, что оба бога в данном случае выполняют некие подчиненные по отношению к другим богам обязанности, причем, обязанности эти связывают богов, изъявляющих свою волю, и смертных, этой воле подчиняющихся. Наконец, кадуцей Гермеса должен был вольно или невольно ассоциироваться у египтян с посохом Тота.
Отождествленный с Тотом, Гермес стал почитаться как носитель абсолютного знания. При этом регулирующее знание: письменность, счет и законы — он сообщил всем людям, и благодаря этому стала возможна цивилизация, а знание освобождающее — постижение тайных законов мироздания, которое дарует освобождение душе от рабства греха и смерти — зашифровал в текстах, смысл которых доступен немногим. Тексты эти известны нам под названием "герметических", то есть, написанных Гермесом. Кстати, "герметичность" — термин, тоже производный от имени Гермеса, и первоначально означал любое "закрытое", недоступное обычным смертным знание.
Итак, Гермес и Тот, объединенные связью с загробным миром и тайным знанием. Казалось бы, еще одно классическое отождествление, как в случае с Германубисом. Но. Со времен Джосера, первого фараона III династии (Древнее царство) в Египте почитался еще один покровитель писцов, мудрости и знания, в том числе, тайного, — Имхотеп. Имхотеп был реальным историческим лицом, первым человеком, чати, после фараона, строителем ступенчатой пирамиды Джосера, первой известной нам в архитектуре Египта (а еще это персонаж фильма "Мумия"). На протяжении всей истории Египта культ Имхотепа был чрезвычайно популярен, в основном, из-за того, что этот вельможа-зодчий при жизни еще и врачевал, и на протяжении веков страждущие обращались к нему с молитвами об избавлении от недугов. В эллинистический период Имхотепа частично отождествили с Асклепием, а частично — с Тотом-Гермесом. Отсюда и эпитет последнего — Гермес Триждывеличайший.

Вот так выглядит Имхотеп в представлении замечательного художника Михаила Потапова.

А вот так — в совсем уж средние века.

Да, да, в средневековой Европе Гермес Трисмегист оказался весьма популярной фигурой, хотя богом его уже не считали, а считали египетским астрологом, жившим в незапамятной древности и знавшим все о тайнах вселенной, каковые тайные знания он зашифровал в так называемых герметических текстах. О которых мы и поговорим в следующий раз.

А вам — вот такого жизнелюбивого эллинистического Гермеса.