Наверное, в тот самый момент у меня впервые возникла мысль, что я обязательно возьму интервью у автора этого чуда. Узнав, что он не только необыкновенно интересно рисует, но и сочиняет сказочные истории, иногда веселые, иногда грустные, и всегда немного колдовские, я только укрепилась в этой мысли. Итак, знакомьтесь: обитатель Дневников, талантливый художник, рассказчик, неистощимый выдумщик, заботливый и наблюдательный хозяин трех котов и немного чародей – Rayo.
О творчестве
– Твои рисунки, даже черно-белые всегда солнечные. Знаешь, как будто попал на праздник. Беззаботность и умение радоваться жизни – черты твоего характера или условие, которое задает творческий стиль?
– Умение радоваться, пожалуй, да... Но беззаботность — совсем не моё, читать дальшеобычно загружаюсь по любому поводу, особенно если дело касается здоровья близких и кошачьей стаи. Тут я внутренне паникую в полный рост. Только в клинике научили, что паникой коту не помочь, надо действовать и, по возможности, в здравом уме, принять решение и выполнить. Картинки – один из способов спасения от паники-паники, там всегда всё будет хорошо. Нарисованные котики улыбаются особенно широко, когда на душе кошки уже дырку проскребли. Я совсем не могу изображать что-то страшное, трагическое – вижу, но не могу. А «не могу» растёт из «не хочу-не буду». Картинки – щит от всего страшного, смех и цвет. Они фокусируются на том, что есть удивительного вокруг нас или где-то далеко. Этой радостью легко делиться... А главное, она бесконечна. Каждый день что-то новое – случайный смайл на фрагменте дырявой картонной коробки на свалке; облако, похожее на сердитый римский профиль; Каварадоссия в программке концерта. Если бы не было этого, я давно пропал бы от безысходности. А так – ищу выходы куда-то ещё. К сказочному «долго, счастливо и в один день».
– Как ты нашел свой стиль? В долгом и опасном путешествии положительного героя или радостном прыжке отрицательного на Темную сторону («Не знаю, как я здесь очутился, но это прикольно!»).
– Скорее, стиль сложился от долгого и безрезультатного бодания стенки в годы учёбы в школе искусств. Реалистическое не давалось ну никак, натюрморты были ужасны, так называемые «гипсы» вообще никакие, объём, перспектива, пропорции – тоже. Из-за провальных классических дисциплин сразу был поставлен крест на Худграфе. А рисовать-то хотелось, вот и изображал то, что интересовало так, как получалось. Нашёл себе учителей – средневековых мастеров миниатюры, «Кота казанского», Джотто, Анри Руссо... Интересующие темы у нас тоже были сходные: разные небывалые создания, такие же сюжеты, львы на охоте, рыцари с драконами... А если не получается нарисовать кого-то узнаваемо, то... всегда поможет текст, надписи-подписи. За изображением почти всегда стоял текст, написанный или просто потенциальный.
Иногда догоняет тоска по реалистичному: «АААА! Я не могу нарисовать яблоко, чтобы оно было настоящим яблоком! Печаль-беда!» Но быстро отстаёт. Зачем делать то, что в сущности тебе и не нужно? Яблоко с глазками и крыльями для меня куда информативнее. За ним проглядывает история (которую можно вытащить на свет или оставить, как есть, внутри яблока).
– Твоя оценка самого себя: «Я – волшебник!» или «Я только учусь!»?
– Только учусь. Мне кажется, тут невозможно добраться до какого-то «потолка», всегда сверху будет раздаваться шуршание и постукивание. Всегда можно найти то, чему хочется учиться. Болгарский сайтkrokotak.com/ с детскими работами из дневниковой ленты – просто открытие года, там миллион идей и новых техник воплощения. Сказки братьев Гримм без привычной редактуры, в том виде, в каком их записывали, собирали – тоже наука в писании коротких историй-пугалок. Мне ближе состояние «вечный студент», чем кто-то состоявшийся.
– Ты прежде начал рисовать, а потом сочинять, или и то, и другое одновременно?
– Наверное, рисовать всё же раньше. Родители — оба с Худграфа, так что первым самостоятельным занятием, кроме игр, было рисование. Чем придётся — дома ведь столько всего классного: уголь в виде тонких длинных палочек, сангина, пастель, соус... Восковые «детские» мелки я почему-то терпеть не мог, наверное, потому что они были страшны по цвету. Потом нарисованным созданиям понадобились истории – раз я их рисую, то надо с чем-то в мир выпускать, а не просто так... Хотя бы имена им придумать, дать пространство для жизни. Или слово вдруг хочет картинку про себя.
«Утёс-Щенок». Географическое название становится картинкой, а там можно придумать, как щенку-утёсу живётся, если даже почесаться нормально трудно без того, чтобы не затрясся городок на спине. Одно так или иначе тянет за собою другое.
– Можешь вспомнить первый рисунок? А первую сказку?
– Осознанное рисование началось в детском саду. Помню два рисунка, точнее, ощущения от них — алый трактор в чёрном карандашном поле и раскрашивание этого трактора сначала одним красным карандашом, потом, когда первый сточился, другим... и всё мне казалось, что трактор недостаточно алый, что его непременно нужно сделать ярче... в три или четыре слоя цвета. Вторая картинка была про море, где (под волнистой линией) жило нечто среднее между медузой и осьминогом, с целой кучей ног-палочек. Здесь было ощущение полного покоя и кайфа – рисовать эти бесчисленные ноги, одни завитые, как штопор, другие прямые, третьи вообще с пальчиками. Эта медуза заполнила всё море. И домой я её приволок с ощущением недетской такой гордости. Она висела у меня на стенке, но при одном из переездов где-то затерялась.
Самую первую сказку – страшную и коротенькую – рассказал ещё на руках у кого-то из родителей, она была про поразившие меня ворота садика с приваренными на них силуэтами металлических зверушек... Там был ёж, похожий на ползучий бункер с лапками и тонким носом, был слоник – куда скромнее ежа, зайцы разные, белка... Ёж казался, видимо, вселенским злом, поэтому я выдал при виде этих ворот, что слоник рассердился на ёжика, а ёжик СЪЕЛ слоника. Эти звери, кажется, до сих пор на воротах, но ёж уже не так страшен.
Дальше были уже вполне осознанные попытки рассказывать про любимого героя всего детства – Одиссея (большой пластмассовый конь назывался Троянским, в него можно было запихивать солдатиков и таскать за собой по всему миру, даже в Африку, где звери пытались одиссееву команду достать, но не могли прокусить коня). Одиссей легко затмевал Геракла и пограничника-с-собакой, плавал на Северный полюс и привозил оттуда пастилу (вообще-то это делал отец и из Москвы)… только что в космос не летал.
– Здорово! А, кроме гомеровского эпоса, какие у тебя еще любимые темы и источники вдохновения?
– Темы – бестиарные, с неведомыми зверюшками, драконами, полуптицами... Всевозможные рыцари, принцесски, волшебники и тролли. Конечно, совы и котики. Ещё люблю старинные географические карты (как раз населённые крохотными псоглавыми человечками в тени острых гор). Очень интересно бывает взять некое место (реальное или из литературных вселенных) и нарисовать его карту — со всеми обитателями, надписями, стрелками, городами, морями, кораблями.
Источники самые разные. По работе приходится вычитывать тексты, и любая занятная опечатка или ошибка может стать сказкой. Некоторые слова или выражения – тоже. Английское «on the skirts of the village» («на подоле деревни») – почти готовая картинка с городом или деревней в длинной расшитой домиками, собаками, заводами, подсолнухами юбке...
Имена городов, рек, болот, дорог – просто драконий клад возможных историй, достаточно полистать атлас или карту автомобильных дорог (она подробная). Реально существуют и Занулье, и Жилой Бор, и Райгородок с Птичью.
Прочитанное или увиденное в фильмах тоже хочется рисовать, только всё часто становится с ног на голову, нарисованные персонажи убегают от канона со всех ног или лап — у меня ызарги (мир В. Камши) оказались смешными цветными ящерками, которые даже кишат не страшно.
Мифы, сказки, любые исторические источники могут столько открытий подарить... У Питера Акройда есть упоминания о привидении-дрозде в Лондоне. А в книге Найджела Клифа о плавании португальцев в Индию — описание чудес, в которые верили тогда моряки, например, в великанов, которые вставали из вод и «поднимали корабли на ладонях». Это я точно буду рисовать.
Японская уверенность, что всё полно, пусть не богов, но ками – ещё один источник для историй... Духи, нечистики, хранители есть и у трамвайных путей, и у форточек, и у стихийных огородных посадок на газонах. Коты и маленькие дети их видят, как они есть, а я могу представить.
Ещё очень занятно перемешивать миры, реальности, мифологии – почему бы джавам не заиметь предания о чёрном трамвае и «Летучем Голландце», но на свой джавий манер, с сэндкраулером в главной роли!
– К джавам, кстати, мы вернемся отдельно, а вот сейчас о еще одном возможном источнике твоего вдохновения. Как-то в дневнике ты упомянул, что играешь на флейте. Не пытался дополнять рисунки и сказки музыкой собственного сочинения?
– Играю – это сильно сказано)) Я пытаюсь научиться, но способностей вообще никаких. Гаммы вот осилил и более-менее – правильную постановку пальцев (брат тоже играет на флейте, но у него слух идеальный, и он не оставляет надежды меня хоть чему-то выучить, пальцы мне он ставил). Своей музыки совсем не получается, в голове пустота. Но и гаммы поиграть иногда тоже неплохо, помогает отвлечься, переключиться, потому что целиком концентрируешься на дыхании и пальцах.
– Насколько я поняла, тебя часто просят что-то нарисовать или сочинить. Если ты соглашаешься, как много времени уходит на выполнение просьбы? Тебе легче выполнить обещание сразу или ты любитель потянуть время?
– Прокрастинация – наше всё. Но очень многое зависит от того, представляю ли я, с чем работаю, или не очень. Если не очень, время уходит на обдумывание, узнавание. А если «искру» поймать, то можно сделать и за один вечер. Конечно, лучше не тянуть, но как-то, бывает, тянется. Стыдно за это.
– Мне представляется, что рисунки – как котята, с ними всегда случается что-то забавное. В твоей жизни происходили смешные истории, связанные с тем, что ты рисовал?
– Сами готовые рисунки иногда прячутся, как мои коты, куда-то пропадают на ровном месте, чтобы потом выскочить из стопки книг или со дна коробки. Забавное у меня происходило в основном в процессе рисования. В Одессе, если рисуешь у моря, не прикрепив листок, он вполне может сорваться и улететь с ветром. Поймаешь – будет акварель в соавторстве с Чёрным морем. Но чаще – просто кто-то подойдёт, расскажет что-то хорошее, как осенний дедок-морж (он столько знает про пригородное море)... Картинки сидят тихонько, не хихикают, но привлекают что-то интересное.
– Ты участвовал в выставках или конкурсах? И есть ли такие планы на будущее?
– Какие-то работы были на выставках школы искусств – помню гобелен с котами и дырявым небом))) Небо таким вышло случайно, но в итоге оказалось классно! Ещё картинка была на выставке (тоже небольшой) к Рождеству. Я туда даже не успел сходить, коты тогда разболелись.
Пробовал написать истории о буквах и нарисовать картинки к чужим историям на интернетном «алфавитном» конкурсе, только, кажется, проект так и упёрся в никуда. Вообще не попадаю в ритм конкурсов — нужно к сроку, а оно ну никак не рисуется и не пишется. Раскрашивание корюшки так пропустил. Надеюсь, что когда-нибудь с каким-нибудь конкурсом я совпаду. Если нет — тоже не беда. Дневник вполне справляется с ролью спокойной камерной выставки.
– Есть у тебя мечта нарисовать что-то особенное, к чему пока не получается подступиться, но очень хочется осуществить?
– Есть одна тема, с которой бьюсь уже не первый год — «Облетают небесные сады». Я знаю, как должен выглядеть рисунок, но технически не могу осуществить – всё выходит не тем. Пробую как-то иначе – снова не то, в палитре. Когда-нибудь я это всё же нарисую, найду способ, наиболее близкий к тому, что умею и что вижу.
О джавах
– А вот теперь вернемся к джавам) Мир «Звездных войн» переполнен страстями. Кто-то от кого-то убегает, кто-то кого-то догоняет, сражения, поединки, потерянные дети, проблема выбора, Добро и Зло – непременно с большой буквы и… среди всего этого – маленький народец, собирающий и перепродающий галактический металлолом. В политику не суются, за свободу не борются, философскими проблемами бытия не заморачиваются. От всех в стороне. Чем привлекли тебя джавы?
– Джавы как-то с первого взгляда заинтересовали, сперва — лайтсаберы, а потом – эти маленькие, закутанные, с ГЛАЗАМИ, быстро-быстро говорящие непонятное. Ещё у них был сэндкраулер, похожий на пустынный ледокол (люблю ледоколы, огромные медленные «противостоящие» пространству корабли). Джавы научились не только противостоять-выживать, но и вписались в очень недружелюбное пространство пустыни как родные. И для этого им пришлось приложить усилий не меньше, чем настоящим «героическим» героям. Ещё привлёк их образ жизни – всё время в пути, от ярмарки к ярмарке, от руин к доисторическим обломкам кораблей... Джавы ищут сокровища, не унывают, из любого ржавого хлама сделают что-то удивительное, оно может сломаться опять через пару дней, а может, и нет, наоборот, обретёт новые функции. Это в них нравится больше всего – умение открывать интересное в никому не нужном. А ещё они, похоже, хорошие рассказчики, если уж на своём ежегодном джавском собрании обмениваются историями (возможно, про обманутых фермеров, бури, новые обломки металлолома, открывшиеся после бурь...).
Кстати, джавы своей отдельностью, невтянутостью и самодостаточностью немного напоминают другой маленький народ — хоббитов. И сокровища к ним попадают, наверное, ничуть не хуже Средиземских, просто джавы их быстренько пристраивают куда-нибудь (а то и встраивают).
– Сочиняя мир джав, ты опираешься исключительно на Сагу или привлекаешь материалы из Расширенной Вселенной «Звездных войн», другие источники?
– К своему стыду, знаю не так много о мире ЗВ... Фильмы — классические и нового времени, мультфильм о Войне клонов, сейчас ещё компьютерная многопользовательская SW:TOR. А Вселенная всё расширяется и расширяется, как и полагается вселенным. Интересует вообще всё, впору разорваться на целый клан любопытных джав. Что нахожу про джав (везде) — тащу к себе в копилку, но в основном строю предположения, «как оно могло бы быть». Какими могли бы быть важные для джав созвездия, как они представляют мир вокруг (и чуть подальше) – раз у них есть шаманки, то есть и потустороннее. Язык может рассказать многое о картине мира (и запутать всё ещё больше тоже может). Есть у джав обозначение кражи словом «m'tuske»... и попробуй догадаться, то ли это они так троллят ближайших соседей по пустыне (tuskens), то ли все совпадения случайны.
– Имеет ли придуманный тобою мир джав параллели в реальной мифологии? К мифологии каких народов он стоит ближе всего?
– Странствия джав, их способ торговли, лёгкость (может быть, только видимая) роднит их с цыганами, в чьей картине мира множество очень глубоких серьёзных слоёв, скрытых от быстрого оглядывания. А ещё это, конечно, маленькие северные народы, только вместо снежной пустыни у джав – песчаная (оба мира ошибок не прощают). Тогда возможны самые разные духи, отвечающие за источники воды, за настроение песков, за бури. С одними джавы бы договаривались (принося в дар свои тыквенные блюда или части дроидов), с другими – сражались (это уже шаманы...), а от третьих убегали со всех ног. Кого-то они бы и обманули, не без этого.
В рассказывании историй джавы довольно близки, думаю, морским народам, у которых каждое плавание – приключение с возможным выпадением в запредельность. Ирландские мореплаватели поняли бы джав с их Дюнным морем. И трудно сказать, кто бы кого переврал в описании невероятностей поездки из пункта А в пункт Б.
– Если смотреть на «Звездные войны» глазами джав, как, по-твоему, выглядел бы сюжет?
– Трудно представить весь сюжет, но какие-то фрагменты вырисовываются. История глазами джав была бы полна преувеличений (которыми заполнены непонятные джавам повороты). Джавы ведь далеко, а разглядеть хочется поближе. И понять тоже хочется. Силу они бы толковали в духе своих любимых песков, которые то одаривают обломками, то губят целые караваны. Роковое оружие воспринимали бы... несколько одушевлённым. Звезду Смерти они бы в глубине души жалели (такая большая, такая сложная, такая живая... но ничего, из её обломков мы сделаем множество маленьких звёздочек на все случаи жизни). Главным героем джавы могут считать R2-D2, он им понятнее и ближе, чем те же люди. А самым великим деянием им бы показалось посрамление Джаббы (наверное, это даже круче уничтожения Звезды Смерти). Джавы хотят в первый ряд
– Если бы ты был сценаристом «Звездных войн», и Лукас попросил бы тебя написать реплики для главных персонажей относительно джав, что сказали бы о джавах Люк, Хан Соло, Йода, Оби-Ван и Дарт Вейдер?
– Люк на джав насмотрелся, скорее всего, они ему тоже осточертели, как и весь Татуин. Так что он просто включил бы их в описание, как часть безнадёжного пейзажа: «Ничего интересного – песок, банты и вечные джавы на горизонте. Не верь джаве, не верь пескам... Надоело не верить». Хан Соло джав, по идее, знает и отдельными их умениями мог бы восхищаться — знанию механизмов и умению виртуозно привирать. «Эти маленькие паршивцы, Чуи, врут лучше меня!»
Чубакка укоризненно воздевал бы лапы («Как можно?!») и ревел, что нужно подтянуться и таки перегнать!
Мастер Йода углядел бы в джавах что-нибудь, даже самим джавам неведомое. И сказал бы так, чтобы никто сразу не догадался. Может, они починят проектор, который вселенную показывает, может, как-то иначе. «Исправят Вселенную джавы. Когда-нибудь». (Перст, указующий вверх и загадочная Йодина улыбка).
Оби-Ван, наверное, выдавал бы много логики и терпения: «А это джавы, от которых в ушах звенит, но лучше бы их понимать, чтобы знать, что они открутили у твоего спидера и чего ждать от Татуина».
Дарт Вейдер... С ним сложнее всего, потому что он всегда многослоен, как пески... Даже если, казалось бы, ведёт себя прямолинейнее стенобитной машины. Так нельзя, но хотелось бы, чтобы у него был знакомый джава (с характером и талантами Леонардо да Винчи), в котором его удивляло бы интуитивное знание, как и что работает (отличное от Силы). Он мог бы тогда спросить: «…Джава, зачем протокольному дроиду крылья?» А о джавах вообще мог бы сказать, что они «изобретательны, но бесполезны в бою». И забыл бы. На время.
– А теперь я попрошу у тебя подарок на память для читателей – крошечную историю о твоих любимых персонажах буквально на пять строк. И да пребудет с тобой Сила!
Про банту без хвоста
Жила банта, которой голодный сарлакк откусил хвост. Банта грустила, от её грусти небо стало тяжёлым, как от воды, чуть не лилось на землю.
– Совсем плохо, утонем! – испугались Пески и дали банте песчаный хвост с кистью, чтобы всё шло, как заведено: банта шла за солнцами, за бантой шёл её хвост, а за хвостом – бесконечная линия, которую ещё зовут горизонтом.
Для ЗВ-обзоров