Пару лет назад приезжал к нам вот такой колоритный товарищ. Зовут Буффало Биг Маунтин. Исполняет танцы индейцев Северной Америки. Общительный, умный, веселый.Полуторачасовое выступление пролетело как одна секунда. Было мало, мы не хотели расходиться и долго его не отпускали. Выступал Большая Гора со своими детьми - двумя сыновьями и дочкой. На фото - только старший его сын и дочь, самого младшего к тому времени, как начали фотографироваться, увели спать.

В начале двадцатого века дед Буффало Биг Маунтина объезжал лошадей и исполнял традиционные танцы коренных жителей Америки в шоу «Дикий Запад». Десятилетия спустя его отец исполнял традиционные танцы и знакомил европейцев с наследием американских индейцев во время своих заграничных поездок.


«Традиционный танец — это то, что я могу передать своим детям», — говорит Биг Маунтин (Большая Гора), добавляя, что всегда приветствует желание своих трех детей потанцевать с ним. — «Это часть их культуры. И я не хочу, чтобы они отделяли себя от этой культуры».

Биг Маунтин, мать которого происходит из племени могавков штата Нью-Йорк, а отец был команч из штата Техас, исполняет традиционные танцы с самого детства. По его словам, для него и его детей это не только часть их культурного наследия, но и возможность приобщить других людей к культуре коренных жителей Америки.
(из программы выступления)

@темы: "индейцы Северной Америки", "жизнь - это танец"

---

Всем советую!

Всем советую! Интересное исследование о Голливуде и нашем Локи! Он в самом деле НАШ! Ого! Янки, спасибо за комплимент! Пойду выпью и буду как Штирлиц петь "Ой, ты Волга-матушка"!

Читать здесь

antihollywood.livejournal.com/38090.html?thread...

@темы: "Локи"

---

Кормчий последнего корабля

Первоначально это маленькое исследование я выкладывала на сайте сообщества Эту битву я посвящаю Локи

lokizlokoznenniy.diary.ru/?userid=2904263

Надеюсь когда-нибудь продолжить свои поиски Локи Изначального. Обсуждение темы приветствуется.

Искать встречи с ним опасно, – можно узнать о себе много неожиданного. Избегать встречи глупо, – можно так ничего о себе и не узнать. Кто он, можно только догадываться. Каким будет, когда вернется в наш мир, – зависит от нас самих.


Тот, кто вам нужен


Северная тема сейчас в моде. Исследования о викингах выходят одно за другим, фильмы про скандинавских богов снимаются с прицелом на продолжение, туристы валят поглазеть, куда именно причалит Нагльфар – корабль, появление которого предвестит конец света. И все чаще в книгах, фильмах, рассказах экскурсоводов мелькает звонкое, как щелчок пальцами, легкое, как паутина, и тревожное, как предчувствие затаившегося в темноте волка имя – Локи.
Каждый раз, сталкиваясь с ним в бесчисленных современных интерпретациях, выстроенных по принципу «чем дальше в лес, тем острее клыки у Красной Шапочки», испытываешь странное чувство, – будто мы что-то коллективно пытаемся вспомнить. Может быть, так и есть? Ведь за именем стоит один из самых сложных персонажей не только скандинавской, но и всей индоевропейской мифологии. Один из самых трагичных. Один из самых нужных эпохе телебогов, IT-рабов и героической борьбы с избыточным весом. Его история – возможно, первая история о том, как люди попытались осмыслить космос – и испугались.

Переплетенье стали и неба


Локи посвящены тома исследований. Специалисты по скандинавской мифологии вроде бы знают о нем все. Но что именно все? Изучая тему, скоро и неизбежно приходишь к выводу, что о Локи в большинстве случаев можно говорить лишь с употреблением слов «возможно», «предположительно» и «по-видимому». По-видимому, он принадлежит к числу высших богов, которых скандинавы именовали асами. По крайней мере, основные источники северных мифов – Старшая и Младшая Эдды – заявляют об этом весьма уверенно. При этом Снорри Стурлусон, великий собиратель мифов и автор Младшей Эдды, живший в 13 веке, называет Локи зловредным и сообщает, что тот происходит из рода великанов-йотунов, обитателей страны мрака и смертельных врагов Асгарда. Согласитесь, демон, принятый богами за своего, – достаточно неординарная ситуация.
Предположительно, Локи дал нам розовые щеки, то есть, участвовал в создании или, вернее, доработке первых людей, чьи деревянные прообразы были найдены тремя странствующими асами на морском берегу. Правда, в мифе он назван Лодуром, и специалисты до сих пор спорят, творческий ли это псевдоним Локи или самостоятельный персонаж.
Возможно, правы «эддоведы», считающие Локи мифологическим трикстером, проще говоря, плутом, чьи проделки вносят искрящуюся безуминку в глуповато-прямолинейный мир Асгарда, зачастую выставляя других богов в не лучшем свете. Возможно, правы их оппоненты, настаивающие на том, что «зловредный ас» – персонаж скорее трагический, чем комический. Дело в том, что, несмотря на весь присущий Локи хохмизм, основной цикл мифов о нем группируется вокруг невеселых тем.
Первая из них – гибель прекраснейшего из богов, Бальдра, сына Одина, олицетворявшего мир, свет и вообще всю ту немногую радость, что могли видеть в своей суровой жизни древние скандинавы. Фригг, супруга верховного бога Одина и мать Бальдра, взяла клятву со всех живых существ, что они никогда не нанесут вреда ее сыну. Все любили Бальдра – и боги, и люди, и другие живые существа, все, кроме Локи. Чем Бальдр не угодил Локи, мифы не уточняют, но говорят, что зловредный ас нашел способ погубить благого бога с помощью безобидного побега омелы.
Потом он затеял перебранку с богами, едко их высмеяв. В ответ рассвирепевшие асы изловили доставучего собрата и люто с ним расправились. Локи прикрутили к прибрежным скалам кишками его собственного сына, а одна из обитательниц Асгарда подвесила над пленником змею так, чтобы жгучий яд из ее пасти капал ему на лицо. Больше всего в этой истории меня всегда поражала не свирепая жестокость «светлых» асов (их земные почитатели, викинги, еще не то выделывали), а неожиданная в таком повествовании пронзительная нота верности. Жена Локи, Сигюн, не покинула его в беде. Она сидит рядом с поверженным мужем и держит над ним чашу, в которую сочится змеиный яд. Правда, периодически приходится уносить и выплескивать наполнившуюся чашу, и в это время капли яда падают на Локи. Он содрогается от боли, земля дрожит вместе с ним. А мы наивно полагаем, что землетрясение – это сдвиг тектонических пластов.
Но главное впереди. У жестокого мифа есть продолжение, и называется оно повестью о Рагнареке – конце мира. Локи освободится, уйдет за море, на север, и вернется оттуда, ведя последний в истории Земли корабль – Нагльфар с командой оживших мертвецов. Во главе целой армии монстров и призраков он вступит в последний бой с дружинами царя богов и людей Одина и погибнет в этой схватке, но с ним погибнут почти все его враги. Только дети асов останутся, чтобы возродить жизнь на небе и на земле. К ним присоединится Бальдр, который вернется из подземного царства.

Полный аватар

История об убийстве Бальдра и Рагнареке давно привлекала художников, поэтов, философов и просто любителей северного эпоса. После гомеровской Трои это, пожалуй, самое мощное, выразительное и волнующее повествование. Но то, что проглядывает за ним, еще мощнее и выразительнее. И намного неожиданнее, чем привычная схема «добро победило зло».
Ученых, равно как и поэтов, всегда смущала двойственная природа Локи. Вроде из рода великанов и вроде из рода богов. Вроде помогает богам советами, и вдруг, ни с того ни с сего, начинает с ними враждовать. В песнях о Рагнареке он выступает настоящим чудовищем, а «Младшая Эдда» говорит, что он прекрасен лицом.
Можно предположить, что существовали две версии мифа, которые, в конце концов, просто свалили в кучу, не затруднившись выстроить хоть какие-то логические связи. Возможно, и так. Известно, что скандинавы были великолепные воины и поэты, но никудышние теологи.
Но если обратиться к другим мифологиям, генетически родственным германо-скандинавской, то мы обнаружим нечто куда более интересное. Для этого нам придется сначала отправиться в Индию.
Нет в Индии человека, который не знал бы о Кришне. В Упанишадах он мудрец, в Махабхарате – бесстрашный воин, искусный политик и повелитель великого царства, во вставной поэме Махабхараты, Бхагавад-Гите – олицетворение бесконечности космоса. А в более позднюю эпоху – прекрасный пастушок, играющий на флейте, покровитель стад. Нет таких восторженных эпитетов, которыми не награждала бы Кришну философская, религиозная и литературная традиция Индии. И вдруг, среди этого хвалебного потока, мы сталкиваемся с неожиданными упоминаниями о…коварстве Кришны. Он преследует свои цели, столь же труднопостижимые, как участие Локи в убийстве Бальдра, искусно сталкивая противников, хитря и интригуя. Его имя («Кришна» переводится как «черный») вызывало порой весьма тревожные ассоциации и входило составной частью в имена и эпитеты разнообразных демонов. Возможно, тем, кто видел «мультипликационные» картинки с изображением Кришны и имеет такое же «мультяшное» представление о нем из очень поздних мифических «биографий», это покажется невозможным, но возьмите на себя труд прочитать Махабхарату целиком – убедитесь, что изначальный образ имеет мало общего с его кукольным поздним вариантом. Да и в этих поздних сказаниях сохранились представления о хитрости Кришны, правда, здесь она приобретает характер невинных детских забав, способных вывести из терпения разве что соседок по дому. Кришна являет себя истинным «богом озорства», как нередко именуют Локи.
Чем больше их сравниваешь, тем больше находишь общих черт. Так же, как и Локи, Кришна находится на «перекрестке» мифологического социума. Первый происходит из рода великанов, но обитает среди богов, второй – царский сын, которого прячут от преследователей среди пастухов. «Не поймешь, какому сословию ты принадлежишь», – бросают Кришне враги. Точно так же не определена и мифологическая «сословная принадлежность» Локи. Как и Локи, Кришна не всегда находится в мире с другими богами, вызывая порой их ярый гнев. Заметим еще, что Локи – единственный способный к развитию образ в целом статичной скандинавской мифологии. А об изменениях в «биографии» Кришны мы уже говорили, и это тоже исключение в мифологии индуизма.
А теперь взглянем на берега Средиземного моря. Вот еще один покровитель плутовства – древнегреческий Гермес. Это на закате античного мира он будет олицетворять торговлю и все, что связано с удачей, изначально же Гермес – проводник душ умерших в подземное царство. А Локи, заметим, отец хозяйки подземного мира Хель. Гермес – путешественник по мирам, великий знаток тайных знаний и незримых путей. А Локи теснейшим образом связан с магией. Наряду с крылатыми сандалиями и волшебным жезлом Гермес обладает ожерельем Гармонии, приносящим в мир красоту и упорядоченность. А Локи похищает такое же ожерелье у богини красоты и любви Фрейи. В герметической традиции Гермеса называют «вселенский искрящийся дух». А в датском языке lokke означает некое прозрачное, сверкающее существо.
Любопытные, однако, совпадения. В скандинавских мифах проглядывают указания на то, что Локи – брат (если не брат-близнец) верховного бога Одина. Но, похоже, куда более близкими его родственниками оказываются персонажи с совсем другими именами.

Он хранит то, что скрыто

Пока знатоки спорят, наберемся наглости и предположим, что за всеми тремя образами (на самом деле, их больше, но обо всех в одной статье не расскажешь) стоит одна великая, как дух, и ослепительная, как нимб над головой святого, идея. Когда-то, давно, люди подняли взоры к небу и увидели, что мир бесконечен. Они ощутили его цельность и, в то же время, изменчивость, его неподвластность разделению на «хорошо» и «плохо», на «так должно быть» и «так не бывает». И поняли, что у этой грандиозной картины есть автор – сила, не связанная материальными оковами, не дающая никому отчета, но движущая и поддерживающая все. Люди олицетворили эту силу, дали ей имя и попытались включить в пантеон привычных богов.
Но в том-то и дело, что нельзя привыкнуть к космосу. Идея бесконечности пугает и вызывает желание спрятаться. Изменчивость жизни рождает предположения о демоническом коварстве. А уж от догадки о том, что дух волен распоряжаться материей и не зависит от нее, и вовсе нападает икота. Это значит, что дух не заинтересован в жертвах, ритуалах и подношениях, его нельзя купить, он сам решает, как действовать. А ведь мы привыкли считать хорошим и добрым лишь того, кто отзывается на все наши просьбы, неважно какие и неважно как мы завоевали его расположение.
И люди отступили. С той же готовностью, с какой мы делаем это сегодня. Вселенский Бог превратился в вестника местечковых богов у греков, шаловливого пастушка индийских поэм и, наконец, «зловредного аса» скандинавов. Викинги, как всегда, отличились, не просто исказив изначальный образ, а изуродовав его. Морским разбойникам и профессиональным наемникам было особенно трудно принять то, что когда-то им открылось (не могло не открыться). Проще вернуться к человеческим жертвоприношениям в честь Одина и Тора, чем привыкнуть к тому, что дух не требует никаких жертв (Локи, к слову, они никогда не приносились). Нельзя купить – значит, надо убить. История Локи – это зафиксированная в мифах долгая цепь попыток убийства духа.
Простодушные скандинавы, они не знали, что подобные попытки не имеют смысла. Память сохранила то, что инстинкт требовал спрятать. На раннесредневековых каменных крестах в Англии можно увидеть изображение связанного Локи рядом со сценой Распятия. Может быть, резчики тоже пробовали что-то вспомнить. Пытались взглянуть в глаза привязанного к скале пленника. А кто заглянет в них, увидит космос…

@темы: "Локи", "легенда и символ"

---

Он всегда шел вверх

Ильяс Хамидович Тухватулин. Родился в 1958 году. Учился в Ленинграде, по образованию - физик. А призванием его были горы. Заслуженный мастер спорта России, заслуженный мастер спорта Узбекистана, капитан сборной Узбекистана по альпинизму. На его счету - восхождения на сложнейшие вершины мира. Удивительно мудрый, чуткий, обаятельный человек. Таким мы его будем помнить.

Ильяс Тухватулин погиб при попытке восхождения на пик Аннапурна в Непале в октябре этого года. Да хранит тебя Гириша в новом рождении!

@темы: "вставай, переходим эту реку вброд", "личность"

---

ВИРА

Автор: Муравьиный лев
Название: Вира
Категория: джен
Размер: мини
Персонажи: Один, Локи, Тор в эпизоде
Рейтинг: G
Жанр: джен, частично – POV Локи.
Саммари: Он отдал силу. Он потерял свободу. У него ничего нет. Но он еще может внести выкуп, который заставит Одина посмотреть на все другими глазами.
Дисклеймер: все принадлежит Марвел и Локи
Размещение: размещайте!



Легко увидеть преступление.
Особенно то, которое не совершали.


Нравится ему золото, следует признать. Лишь сейчас, по возвращении в Асгард, понятно, как он соскучился по гордо сверкающим в лазоревой выси шпилям, блеску кованых альвами доспехов, ослепительному сиянию палат Всеотца.
Правда, сейчас эти палаты тонули в сумраке. Небо Асгарда затянули холодные тучи и сквозь хрусталь высоких окон лился зимний свет, печальный, как память об умершем. Сердце болезненно и часто забилось. Он знал, кто укрыл небо белым траурным покрывалом. Плакала ли Фригг, выпрядая нити воспоминаний о приемном сыне? О том, кого дворец Одина видел найденышем, принцем, царем, а теперь видит пленником?
Снова пленник. Определенно, Асгард всегда будет нуждаться в нем как трофее. В памяти мелькнуло далекое воспоминание, услышанный когда-то рассказ о Чаше. Таинственный самовозникший сосуд. Когда асы только возводили Обитель Вечности, споры о первенстве и наследии решались у подножия алтаря, на котором стояла Чаша. В руках правого она становилась легче пера, неправого – наливалась чудовищной тяжестью. Тот, кому Чаша позволяла донести себя до порога дома, признавался главой и наследником рода.
Когда Один взял ребенка с ётунского жертвенника, показался ли он ему легче пера? Тору уж точно груз достался потяжелее.
При этой мысли губы растянулись в улыбке, больно задевая стягивавший их металл. Он привык к боли, но все имеет предел. Сейчас ему было худо. Запястья, стянутые стальными оковами, занемели, тело ныло, раны словно подожгли изнутри читаурской серой. Снизу подбирался тошнотворный холодок – предвестник обморока.
По губам снова поползла улыбка, кромсая о металл мягкую плоть.
«Нет, Всеотец, ты не увидишь меня распростертым перед троном! Возможно, тебе и хотелось бы повторить сцену в Хранилище, поменявшись на этот раз ролями, но ничего не выйдет. Я упаду только мертвым».
***
… Тяжелая рука попыталась кинуть его вниз, на колени, как того требовал закон Асгарда. Он качнулся, но, собрав последние силы, устоял. Только мертвым, только мертвым!..
– Оставь его, сын!
Суровым голосом, прозвучавшим с высоты трона, владела та же безмерная усталость, что и истерзанным телом у подножия.
Защитник миров отступил от пленника.
– Тор, мой наследник! Прими от меня первую благодарность за совершенные труды и подвиги! Ты показал себя достойным сыном Одина! – голос, обращенный к владыке грома, стал мягче.
«Что бы там ни было, я не перестану восхищаться тобой, Всеотец. Услышать собственные слова! Услышать их как укор и обвинение! На такое способен только ты».
– В честь твоего возвращения, – повелитель асов попытался улыбнуться, – вечером будет праздник. А пока иди, приветствуй мать и друзей, им не терпится поздравить тебя с победой.
Тор замешкался, бросив тревожный взгляд на брата. Было видно, что он борется с собой, желая заговорить. Всеотец сжал подлокотник трона. Заметив это нетерпеливое движение, богатырь откинул колебания и шагнул вперед:
– Отец, прошу, выслушай! Локи…
– Иди, мальчик мой, – тихо, но повелительно произнес Один.
Спорить – хуже будет. Тор молча поклонился и вышел, отчаянно надеясь, что в душе отца не умерла привязанность к безумцу, стоящему сейчас перед троном.
***
– Позор!
Один стремительно спустился с возвышения.
Позор асов. Теперь это прозвище закрепится за ним навечно. Впрочем, глядя в разгневанное лицо Всеотца, можно предположить, что вечность вот-вот предстанет перед Локи Асгардским в несколько ином качестве. Вечный покой. Неужели даже он может его обрести?
– И смертные тоже хороши! – яростно продолжал Один, подойдя к пленнику. – Не думал, что опустятся до такого!
Старый воин потянул могучими руками пахнущий кровью металл. Отвратительный намордник, треснув, с тусклым звоном разлетелся по драгоценной мозаике пола. Локи судорожно втянул воздух расширившимися ноздрями. Дышать с запечатанным ртом не так легко, особенно, если силы на исходе.
– Говорить можешь? – спросил Один, разламывая стальные наручники, словно сахарный крендель, что подносят молодым на свадьбе.
– Могу, – Локи с трудом разлепил онемевшие, исцарапанные губы.
Слова, выталкиваемые пополам с хрипом, звучали так же исцарапано.
– Так говори! Я очень хочу услышать хоть что-нибудь, способное изменить приговор! – рявкнул царь, ухватив Локи за волосы и приблизив к нему искаженное гневом лицо.
Голова с хищным профилем задралась вверх. Черноволосый воин вызывающе засмеялся.
– Ты еще веселишься, глупец! – Один рванул волосы так, что из груди пленника вырвался стон. – Рассказать, какая кара ждет тебя по закону?
– По… за..кону… я могу… внести… виру, – задыхаясь, вымолвил Локи.
– Виру? – владыка ветров сейчас сам был похож на ураган. – И что же ты можешь предложить как выкуп за себя, да еще соразмерный содеянному?
– Мое прощение.
Слова прозвучали неожиданно ясно, словно Локи говорил на королевском совете.
Рука Одина дрогнула.
– Повтори, что ты сказал!
– Я готов простить тебя, – все так же ясно и спокойно произнес Локи.
Вот и конец. Радуйся, мятежный ас, тебе удастся избежать свирепого мщения закона! Даже Гунгнир не понадобится. Эта рука одним ударом отнимет заемную жизнь, как когда-то подарила ее.
***

Удара не последовало. Один отпустил спутанную черную гриву и пристально взглянул в потемневшие от боли и усталости глаза. Их цвет изменился. Из зеленых они стали синими и напомнили сыну Бора ожерелье, что закрепило союз молодого владыки асов с Фригг.
Локи выдержал взгляд. Он тоже изменился, младший принц Асгарда. Теперь этот титул ему в любом случае не подходил.
Испытующий – самое точное определение, призвание и сан. Их мало, но они – соль миров. Невидимые и всюду пребывающие, они являются в разных обличьях и под разными именами, неся особую помощь и выполняя особенную миссию. Они помогают мирам двигаться вперед, счищают с цивилизаций коросту слабости и уныния, не дают гангрене самодовольства поразить жизнь. Они готовят смену эпох. Стань асгардская язва Главой Испытующих, все встало бы на свои места. Владыка Девяти Миров исподволь готовил к этому младшего сына, но не успел. Тот не понял, какую власть должен унаследовать, и потребовал куда меньшего, но куда большей ценой. И теперь вместо Силы, Движущей Мирами, перед Одином стоял побитый мальчишка, не сумевший противостоять даже смертным. Мальчишка, которому грозит жестокий приговор, и всей власти царя может не хватить на его спасение.
– Объясни! – коротко потребовал Один, отступая на шаг.
Хведрунг осторожно повел головой. В затылке ломило после отцовского «поглаживанья».
– Объяснять придется многое, – начал он. – Буду ли я выслушан?
– Зависит от того, что ты скажешь. Я и так нарушаю обычай, разговаривая не просто с врагом Асгарда, но предателем.
Локи усмехнулся и тут же ощутил ожог от пощечины.
– Даю тебе последнюю возможность оправдаться, – холодно проговорил Один. – Или ты говоришь, разумно и почтительно, или я зову стражу и передаю тебя Высокому Суду.
Один не бросал слова на ветер. Его приемный сын это хорошо знал. Но, вместо того, чтобы подчиниться, поверженный ас улыбнулся еще шире. Улыбка перешла в смех. Локи уже было не удержать. Хохот сотрясал его тело, гремел под сводами тронного зала, вырывался вместе с солнечными лучами в световые окна, – насмешливый, глумливый, сумасшедший, вобравший в себя невыразимую боль, тоску и одиночество. Все, что он пережил, вылилось в это чудовищное веселье. Хохот унес крохотный остаток сил. Перед глазами замельтешили черные точки. Они множились, росли, кружились и, наконец, слились в тягучую, жужжащую черноту. Локи попытался сопротивляться, но не смог. Он все-таки упал…

***
Руки – первое, что он почувствовал, придя в себя. Отцовские руки заботились о нем, чем-то смазывая его раны. От их уверенной теплоты тоже становилось тепло и спокойно. Впервые за целую вечность боль соглашалась уйти. Ему захотелось прижаться к рукам, когда-то спасшим его от смерти. Прижаться и долго не отпускать от себя. Но он знал, что это невозможно. Ему неизвестно даже, что будет, когда он откроет глаза. Все же его раны – весьма слабый противовес обвинению, а о главном он все еще не сказал.
– Надо было сразу признаться, что искромсан, а не валять дурака, мы не на сватовстве у Скади.
Локи жадно ловил слова, возвращавшие прежнего Одина. Отца. Любимого. Боготворимого. Такие родные и почти забытые интонации… Неужели Митгард был лишь диким сном?
Он все еще не открывал глаза. Боль уступила место усталости. Сейчас он лишний раз моргнуть был не в силах.
– Выпей! – в губы ткнулось горлышко какого-то сосуда, по вкусу – серебряное.
– Что это? – прошептал Локи.
– Спрашиваю я, а ты пей.
Эта рука, сражавшая великанов, могла быть удивительно осторожной. Сейчас она приподняла его голову, будто вынимала спящего младенца из люльки. Локи сделал глоток.
Старый добрый мед. Сколько же доброго им позабыто.
Ласковый жар разлился по телу, возвращая прежнюю крепость. Когда-то он тоже умел целить, и его руки были нежны. Про того, кто испытывал безмятежную радость, говорили: «Локи коснулся». Но это было давно. Забылись легкие музыкальные касания, исцелявшие печаль и недуги. Теперь он может только наносить и отражать удары. Даже силу внезапно ослабевшему Тору вернул ударом магического ножа. Это случилось на вершине той странной башни, которой владеет Железный Человек. Неплохой, к слову, человек, но и он не мастер разгадывать загадки, хоть и мнит себя умнейшим из смертных.
В той башне Локи встретился с зеленым исполином, по милости которого валяется сейчас на полу тронного зала. «Мелковат!» – сказало чудище. Знал бы ты, друг, что половина моей силы, стекшей с острия ножа, гудит в мышцах Тора! Кто же позаботится впредь о силе громовержца, если Локи Асгардского все же приговорят к Трем Камням? Может быть, оставить ему запас? Пусть смешает с таким же медом и хранит в такой же серебряной фляге. Надо подумать…
Один закончил возиться с его ранами.
– Теперь ты можешь подняться. Одевайся! Обычай велит, чтобы обвиняемый говорил с царем стоя.
«На коленях. Но об этом ты умолчал. Похоже, митгардские замашки проникают и в Асгард. Как это у смертных называется – демократия? И все же, неужели, отец, ты заботился только о том, чтобы можно было продолжить допрос? Нам так никогда и не понять друг друга?»
***
– …Что произошло в Митгарде, я знаю. Меня интересует, что ты задумал против Асгарда.
Родные интонации исчезли. По тронному залу, заложив руки за спину, ходил царь, и царем владела одна мысль: обезвредить козни врага. По пятам за царем следовал солнечный луч, пробившийся сквозь рукоделие Фригг.
– Я никогда не предавал Асгард. Моей целью было благо нашего мира, – даже тень улыбки не прошла по лицу Локи, затягивавшего ремни на кожаном камзоле.
Золотые бляхи на миг блеснули в сумраке тронного зала. Солнечный луч, устав сопровождать царя, переместился на них.
Настал черед усмехаться Одину:
– Благо нашего мира? С того дня, как ты провел вражеских лазутчиков в Хранилище?
– Именно так, – Локи помедлил, заметив, как наливается вниманием отцовский взгляд. – Я видел: Тор не готов принять власть. Я говорил об этом. Но что значил один голос в сравнении с голосами дружины, обожающей своего предводителя, и тинга, ценящего лишь способность выбить дно пивной бочки одним ударом и осушить ее одним глотком? Даже ты, несмотря на сомнения, уступил восторженной молве и готов был доверить руль корабля хмельному кормчему. Я не лгал, утверждая: Тор опасен. Он сам признал потом, что бредил войной.
– А ты – нет?
– Цирк, который я устроил в Митгарде, ты называешь войной? – удивился Локи. – Да пожелай я настоящей войны, защитники Среднего мира (довольно средние, замечу, защитники) не знали бы, куда бежать и как разорваться на части. А тогда… Признаю, я сорвал коронацию брата. Я провел в Хранилище лазутчиков, прекрасно зная, что они ничего не получат. И от моей затеи выиграли все. За одним исключением.
– Если говорить об исключениях, то и ты мог оказаться в выигрыше, – Один остановился напротив Локи. – Ведь ты получил власть.
Надевая плащ с зелеными отворотами, Локи отвернулся, чтобы скрыть улыбку.
– Тогда, на ступенях Хранилища, увидев тебя погружающимся в странное оцепенение, я понял, что это шанс, – сказал он. – Ты испытывал меня, открывая путь к трону. И, поверь, я готов был принять вызов и пройти испытание. Но в тот миг мне открылось и другое. Я понял, как ты любишь Тора и как хочешь, чтобы асгардский престол унаследовал именно он.
– Ты ревнуешь, – Один печально посмотрел на приемного сына. – Из ревности и пустого тщеславия ты отрезал дорогу к самому себе. Я слишком боялся обнаружить, что ты не родной нам по крови и избаловал тебя. Тор, пройдя испытание, повзрослел, а ты так и остался мальчишкой…
Царь махнул рукой.
– Если уж ты так пекся о благе Асгарда, зачем толкнул Тора в бессмысленный поход? Ведь коронацию все равно отложили. Хотел, чтобы он погиб в Ётунхейме?
– Если бы я этого хотел, то нашел бы предлог отсидеться дома, – закончив одеваться, Локи застыл на месте, словно дух, заклятый магом.
Если раньше его фигура выражала вызов, то теперь в ней читалась полная невозмутимость.
– Но я отправился вместе с Тором. Более того, если б твоему наследнику пришла в голову разумная мысль оставить хотя бы одного из нас тебе на развод, я сумел бы его переубедить. Для этого у меня были основания. И поход оказался не таким уж бессмысленным. Лафей увидел силу Тора и понял, что у ётунов есть противник, с которым стоит считаться. А я должен был узнать слабые места большого синего дядюшки. Я их узнал. И у меня не было даже тени сомнения, что ты появишься вовремя. Я недаром послал к тебе своего слугу: несмышленых и нерасторопных при мне не бывает.
– Что же ты узнал о Лафее?
– Что вождь ётунов ненавидит и боится тебя. Страх и ненависть – что может быть лучше, если хочешь обмануть? Я воспользовался этими чувствами, чтобы уничтожить врага. Лафей не успокоился бы, пока не нашел способ проникнуть в Асгард и либо вернуть ларец, либо забрать твою жизнь. Значит, надо было предупредить удар. Согласен, я убил его несколько театрально. Но мне хотелось вознаградить себя за труды. И я все еще надеялся, что ты поверишь мне.
Один адресовал допрашиваемому долгий испытующий взгляд.
– Ничто не шевельнулось в твоем сердце, когда ты нанес Лафею смертельный удар? - спросил он.
Локи перевел взгляд на дорожку, проложенную еще одним солнечным лучом.
– «Сын Лафея»… Твои слова чуть не убили меня. Быть ётуном в Асгарде – значит, быть никем. Что делать, если враги сошлись в смертельной схватке, а ты принадлежишь обеим сторонам? Отойти и оплакивать друзей, оказавшихся врагами, и врагов, ставших родичами? Предать одну из сторон? Но, когда первый приступ ярости и растерянности прошел, что-то шепнуло мне: иди и узнай сам. В ушах всё еще звучало: «Слишком маленький для сына великана». Что это могло значить? И я снова отправился в Ётунхейм.
Локи осторожно провел рукой по искореженным губам.
– Лафей сидел на своем ледяном троне, исполинский, чудовищный и чужой. Я пустил в ход всю свою магическую силу, чтобы нащупать хоть малейшую ниточку родства, но ощутил лишь пустоту. Ничто не связывало нас: ни чувства, ни природа. Не знаю, почему я могу становиться ётуном, как не знаю, почему могу становиться человеком, но я не принадлежу Ётунхейму ни кровью, ни душой. Я из другого мира.
Синие глаза требовательно и властно взглянули на отца:
– Ты ошибся или солгал?
Один опустил голову:
– Я не желал тебе зла.
– Я так и думал, – Локи снова устремил взгляд на солнечный луч. – Ты просто не хотел видеть меня на троне.
– Не хотел, - прямо ответил Один. – Тебе была уготована иная власть. Я предназначил престол Вечной Обители Тору, потому что он создан для него. А ты создан владычествовать над всеми престолами. Кроме царской власти есть власть духовная, без которой первая все равно, что обломок сосульки на солнце в весенний день… Лишь вдвоем с Тором вы можете поддерживать миры в равновесии.
– Ты ничего не говорил об этом, – по лицу Локи пробежала тень. – Зато я запомнил другие слова, обращенные ко мне и Тору, когда мы были еще детьми: «Вы оба рождены царями!» А что делать царю без царства? Носить мантию за тем, кому она досталась по праву рождения? Служить красивой декорацией на торжественных приемах? Брат царя! Невозможно представить более бессмысленный титул. Я не видел себя в Асгарде. Все заслонял Тор. Его будущее было ясно, мое… Я решил, что у меня нет будущего.
«Все же я устал… Хорошо бы сесть прямо на пол. Нет, Локи, придется держаться. Наверное, и впрямь я слишком пренебрегал обычаями. Попробую их теперь на вкус».
Один еще раз прошелся по залу.
– Мне понятна твоя досада, – наконец, вымолвил он. – И есть в чем себя упрекнуть. Допускаю, ты верил, что, помешав Тору занять трон, заботишься об общем благе. Я даже готов вспомнить, что ты пытался заступиться за брата после возвращения из Ётунхейма. Гнев, худший из советчиков, помешал мне тебя выслушать. Моя ошибка. Но зачем ты солгал Тору, сказав, что я умер? Будешь убеждать, что не хотел оставить его в Митгарде навеки?
– Не нужно много ума, чтобы понять: Тор все равно вернулся бы в Золотой город. Вопрос – кем? Он мог вернуться из милости или по праву, прощеным изгнанником или героем. Для него, тебя, Асгарда и всех девяти миров лучше было второе. Но закон миров непреложен, и он неумолимее асгардского. Чтобы обрести, надо отдать. Или потерять. Решив, что потерял тебя навеки, Тор обрел себя самого.
«Я не расскажу, что почувствовал, увидев брата в слезах. Потому что и сам не знаю, владела ли мною жалость или восторг оттого, что страдание ¬ не только моя доля. Да, во мне вспыхнула безумная надежда на трон Асгарда, и я чуть не забыл о прежних намерениях. Но неудачная попытка поднять Мьелльнир уничтожила мою самонадеянность. Вернувшись в Асгард, я уже знал, что делать. И я жду, что сейчас ты спросишь об этом».
– Ты ловко правишь колесницей, – единственный глаз Одина снова остановился на тонком лице с заострившимися чертами. – Но есть камень, который тебе не объехать. Ведь это ты послал в Митгард Разрушителя, и ты велел ему убить Тора. Убить брата и своих друзей. Или скажешь, что это была случайность? Разрушитель не понял приказ? Его отправил на Землю кто-то другой?
– Его отправил я, – просто ответил Локи. – С приказом убить Тора. И всех, кто с ним. Если бы Разрушитель гонялся только за Тором, а все остальные дружно спасали врага врагов Асгарда, он навсегда попрощался бы с Мьелльниром, бессмертием, троном и тобой. Только подвиг мог вернуть Тору все утраченное. Видит Высшая Сила, мне было нелегко. Тор совершил величайший подвиг, принеся себя в жертву. Я эту жертву принял. Смертные и асы ее оценили. А когда дело было сделано, я воскресил твоего сына.
– Что? – Один замер.
– Я умею возвращать жизнь, – Локи говорил так, словно речь шла о самом заурядном деле. – Правда, лишь тогда, когда это не противоречит закону исчерпанности. Но жизнь Тора – полная чаша, ее трудно исчерпать, так что мне оставалось только вернуть ее владельцу. Правда, для этого понадобилась изрядная доля моей жизненной силы.
В глазах, напоминавших ожерелье Фригг, заискрилось лукавство.
– Говоря по правде, в какое-то мгновение, я испугался, что ее не хватит: у наследника Вечного престола отменный аппетит.
«Знал бы ты, что моя сила гуляет теперь и в твоих венах! Твое внезапное пробуждение никого не удивило, а ведь не отдай я все, что еще оставалось у меня на Радужном мосту, долго бы еще длился твой сон, Всеотец!».
Локи смело взглянул в лицо мудрейшего из асов:
– Знаю, моим словам нет веры. Ты можешь думать, что я потерял голову от страха и плету небылицы, чтобы спасти жизнь. Но мне нужна не жизнь. Она была не нужна уже на Бивресте. Оставалось окончательно обессилить ётунов, и я сделал это, направив мощь Радужного моста на Ётунхейм. А потом заставил Тора биться с собой. Я знал, что в бою мне с ним не сладить, но раздразнил. Хотелось погибнуть воином, раз уж не вышло жить царем.
– Мне казалось, что любовь – ложь, – слова падали в тишину зала, как камешки в воду. – Ничего не значащие уверения, которые охотно дают, когда нуждаются в тебе, и легко забывают, когда нуждаешься ты. Но, увидев, как Тор рушит Радужный мост, отрезая себя от возлюбленной, я испытал его боль. И понял, что любовь существует. Пусть не для меня. Но она есть. Я бросился на брата, чтобы помешать ему и…
«…пробудил тебя, отдав ту силу, что еще жила во мне».
– …и хочу, чтобы ты поверил сказанному мной на Бивресте: то, что я делал, делалось ради всех нас. Да, это было жестоко, но я знал, у злого начала будет благой исход.
Золотые лучи, совсем не соответствующие моменту, прорвались в тронный зал, словно мальчишки в первые ряды коронационного шествия, и принялись играть в прятки в отливающих ночью волосах. На голове Локи засверкал тонкий обруч из солнечных искр.
– Возможно, все это так, – вздохнул Один. – Но ты очернил доброе имя нашего народа, заключив союз с читаури и затеяв в Митгарде войну. И судить тебя будут, прежде всего, за это.
– Так судите! – в глазах Локи загорелся вызов. – Судите за то, что тессеракт не у смертных, рвущих друг другу горло за право сожрать лишний кусок, не у Таноса и его темных помощников, а там, где он и должен быть, – в Асгарде!
– Тессеракт вернул Тор,– сурово оборвал Локи Всеотец.
– Тессеракт вернул я! – Локи по привычке резко взмахнул ладонями – верный признак того, что речь идет о накипевшем. – Танос хотел, чтобы я провел читаури в Асгард, как когда-то – ётунов. Но я сумел убедить его военачальника, что знаю только одну тайную тропу, которая теперь известна асам и охраняется Хеймдаллем.
– Убеждать пришлось долго, – криво усмехнулся Повелитель магии. – Танос верит только очень веским доводам. И в своем роде он редкий мастер. Во всех известных мне мирах есть, пожалуй, только еще одно существо, которое столько же знает о боли – темнокожий вождь той дружины, что помогала Тору. Но смертный исполнен сомнений и слишком любит слова, а Танос от сомнений избавлен, и слова его всегда подкреплены делом.
Один заметил, как взгляд Локи на мгновение оцепенел, – от воспоминаний о пережитом, видимо, было не так легко отделаться.
– Мне удалось переключить его внимание на тессеракт, – Локи уже пришел в себя. – Я знал, что талисман находится в Митгарде, знал о тайной организации, пытающейся овладеть его силой, и придумал, как затупить читаурские клыки и обточить гордыню землян. Не все прошло гладко, смертные оказывались порой чрезвычайно недогадливы, да и Тор мог бы сообразить, что если я собирался, в самом деле, завоевать Митгард, то не направил бы всю армию в мало примечательный район мало примечательного, на мой взгляд, города. Вот уж кем не хотел бы я править, так это людьми! Но никто не собирался облегчить мою задачу, и мне приходилось на ходу менять планы и разыгрывать из себя шута, чтобы заставить их делать то, что нужно.
Зрачки цвета полуденного неба презрительно сузились.
– Почему демон ночи так легко сдался? – передразнивая кого-то из землян, вопросил он. – Какие же тугодумы населяют Митгард! Лучшие из них задавали глупейшие вопросы и искали ответы где угодно, только не там, где их нужно искать. Представляю, как бы удивился вождь этой славной команды, если бы я рассказал ему, почему лучший стрелок их мира промахнулся, целясь в него в упор с близкого расстояния. Ну, как же! Локи Асгардский отводит удар, позволяя лишь слегка ранить врага – настолько, чтобы не мешал унести тессеракт из гибнущей лаборатории? К слову, не такой уж он доблестный воин – упал замертво, когда в него выстрелили, будто и впрямь решил, что убили. И так долго приходил в себя, что превзошел самые смелые мои ожидания.
Злокозненный ас – так успели прозвать его в Золотом городе – закашлялся и замолчал.
– Смертные так и не поняли, почему я не скрывался, будучи в Кобыльем саду, – продолжал он, переведя дух. – Они даже не задумались над тем, что я мог легко бежать во время поединка Тора с Железным Человеком, но, вместо этого ждал, призвав на помощь все свое терпение, пока эти двое поймут, что делают общее дело.
Хуже всего то, что в смертных пробудился звериный инстинкт. Их владыки отдали приказ об уничтожении города. Слава богам, один разумный все же нашелся в той дружине, которая так пышно себя именует. Железный Человек понял, что к чему, и перенаправил удар на силы читаури.
Да, мне пришлось тяжко. Но вышло по-моему. Сын Одина вновь показал себя героем, читаури получили хороший урок, а в Митгарде поняли, что игрушка, попавшая на Землю, им не по силам. И тессеракт вернулся в Обитель Вечности.
– А на добром имени Асгарда, – ухмыльнулся Локи, – вопреки твоим опасениям, нет ни единого пятна. Оно чистым золотом выбито на скрижалях благодарности. Ведь Асгард, в который раз, пришел на помощь Земле, в то время как Локи, найденыш, не состоящий в кровном родстве с асами, неистово отрекался от тебя и Тора. Сколько смертных готовы это подтвердить! Да разве только они? Танос, и тот присягнет, что одно упоминание об Асгарде приводило меня в ярость. Право слово, в тех мирах, где есть театры, из меня вышел бы отменный актер.
– Борьба за тессеракт привела к гибели людей. Тебе их не жаль? – тихо спросил Один.
«Почему я не спрашиваю, жалел ли ты обо мне? Может быть, потому что следы скорби на твоем лице не требуют, чтобы их приукрашивали словами? Да, ты скорбел… но, повторись все сначала, ты снова сказал бы: «Нет, Локи!»
– Попади тессеракт к Таносу, жертв оказалось бы куда больше, и не только в Митгарде, – веско возразил Локи. – И, к тому же, я не могу жалеть их как ты. Асы дружат с Митгардом и воюют с его врагами, а для меня Средний мир ничем не отличается от планеты читаури. Та же злоба, рожденная алчностью, то же рабство плоти, то же равнодушие ко всему, что не плоть. Знаешь, как они себя называют? Homo sapiens. В переводе с мертвого языка Митгарда – «человек разумный». Как часто они говорят о разуме и как редко пускают его в дело! Да, есть среди них благородные душой и отважные сердцем, но, поверь, и среди читаури есть свои герои.
– Впрочем, – закончил Локи, – я знаю, что немало задолжал смертным. Возможно, я еще сумею уплатить долг.
– Почему ты не пытался объяснить хотя бы брату, какую цель преследуешь?
– Потому что он – хранитель чести Асгарда, о которой ты говорил. Он не мог быть причастен к плану, включающему в себя войну. Я вернул его тебе, Всеотец, победителем. И сегодняшний праздничный пир ничем не будет омрачен.
Один устало взглянул взглянул на Локи:
– Думаешь, я так далек от тебя, что способен радоваться?
– Радость чувствуешь, когда легко на душе, – с беззлобной веселостью отвечал Локи. – Мне легко, потому что я простил тебе и Асгарду муки и зло, выпавшие на мою долю. Роковые ошибки, поспешные обещания, необдуманные слова преданы забвению. Это и есть моя вира. Прими ее, и тебе тоже станет легко.
Тронный зал вспыхнул янтарным светом. Солнце окончательно сорвало снежную завесу. По расписанным фресками стенам и сводчатому потолку заплясал праздничный фейерверк его лучей. В озорном блеске лицо Локи преобразилось и само, казалось, источало свет. Он смело смотрел на Одина и впервые Всеотец не ощутил в этом взгляде даже толики лукавства.
Отбросив сомнения, царь шагнул навстречу сыну и обнял его. Он прижимал к груди черноволосую голову и чувствовал: что бы ни случилось, никакие законы не заставят его разлюбить это странное, непостижимое создание, пришедшее из незнаемых миров. Разве дело в крови, в родстве? По духу повелитель магии ближе Одину, чем любой из асов, включая родного сына. Когда речь шла о врагах, мудрейший умел быть коварным и выстраивал порой такую интригу, что Иггдрасиль качался от удивления. Так ему ли не понять бога обмана?
– Я пользуюсь своим правом царя и принимаю виру, – сказал повелитель асов, слегка отстраняя Локи. – Простим друг друга, забудем прошлое и подумаем о будущем.
– Мое будущее определено, – Локи все еще не отнимал рук от отца. – Ты прав – Асгард не для меня. Пройдя через все, я понял это и нашел свой путь. Испытующие. Об этой власти превыше престолов ты говорил? Я принимаю твой новый вызов. Моих сил хватит, чтобы найти дорогу к Испытующим. И если я не пройду все, что они предложат, и не стану их Главой, то Асгард никогда больше не услышит обо мне.
– Асгард услышит, – улыбнулся Один. – Ты вернешься. А я тебя дождусь. Ведь за смену времен Повелитель Девяти Миров и Глава Испытующих отвечают вместе,
Он потрепал не поддающиеся никакому гребню волосы. Локи медленно отступил от отца. Не отводя влажно блестевших глаз, повелитель магии прочертил в воздухе тайную руну. За его спиной начали медленно проступать закручивающиеся в спираль сапфировые огни. Он ждал. Дверь в другие миры открылась.
Локи шагнул к холодному пламени.
– Локи! – изо всех сил крикнул Один.
И, когда тот вопросительно обернулся, твердо произнес:
– Теперь я говорю – да!
Локи легко и радостно засмеялся, быстро поклонился Одину и исчез в сиянии нездешних огней.

@темы: "Локи", "рассказцы"

---

Фредди, я помню!

Сегодня день смерти Фредди Меркьюри. 21 год прошел. А сердце болит.

Он весь был - музыка. Песня, принесенная из других миров.

Когда-то давно я написала этот маленький рассказ о нем. Пусть сегодня он появится здесь.


BIJOU
Принц верил, что двери жизни сами распахнутся перед ним. Король знал, что открыть их можно только порядочным пинком, и для этого требуются сильные ноги. Король следил за своими ногами. Он много тренировался, так что, в конце концов, мог пяткой сдвинуть незыблемый омфал*. Что время от времени и делал.

Ветер и пальцы влюбленных женщин играли роскошными длинными волосами Принца. Король коротко стригся и своими волосами не позволял играть никому.

Принц носил черное. Король одевался в белое.

Крепким напиткам Принц предпочитал опиум. Король пил все достаточно сильное, чтобы свалить быка. Быки валились, а Король лишь увеличивал дозу.

Талисманом Принца была серебряная орхидея. Короля в его неспокойной жизни оберегал золотой глаз с рубиновым зрачком. При всем несходстве характеров оба носили свои фетиши одинаково - на той части тела, которая, как они полагали, заслуживает наибольшего внимания**.

Принц имел любовниц. Король предпочитал любовников.

Принц позволял себе быть молодым. Король никогда не позволял себе быть старым.

Когда вечерами Король импровизировал рапсодию райских морей на органе Большого Королевского Собора, Принц заходил в темный зал и пел баллады одного древнего, позабытого народа. В них говорилось о Мосте Праведников и Грешников, о Владыке Света и грядущей Победе Добра. Тогда Король садился на шпагат и начинал играть вариации на тему собачьего вальса. Он смеялся рассказам Принца о непрощающем и упрямом негодовании почитателей Владыки Света, когда-то давно вычеркнувших Короля из памяти своей и детей своих. В душе он жалел древний народ, законы которого во имя грядущей Победы Добра запрещали даже собачий вальс.

Начинался бал, и Король уходил на темную половину замка, вытягивался на ковре и слушал луну. Один за другим к нему подкрадывались королевские коты, ложились рядом и громко мурлыкали. Королю было хорошо среди них, и он сам начинал мурлыкать. Из мурлыкания рождались песни, подтверждавшие, что Король кое-что знает о смерти.

Принцу казалось, что он все знает о жизни. Он оставался на балу. Его черные глаза, красивые руки, злые шутки, скандальное поведение, его неутомимость в любви наполняли дворец жизнью, а сердца благочестивых — ужасом. Впрочем, от Короля благочестивым было не легче.

Принц обожал красоту, и жизнь его была изысканна. Король больше всего ценил свободу. Убогие современники так никогда и не поймут, что его жизнь была совершенна.

Когда холодный дождь привел свои аргументы в пользу осени, Принц и Король умерли. Очень непохожие друг на друга, они умерли в один день и даже в один час, потому что оба были одним человеком.

----

* пуп Земли

** Прим. для слишком пылких: Король и Принц очень уважали голову. А вы о чем подумали?

@темы: "love of my life", "слова и образы"

---

Мой рубайат

Он выпотрошит твою шкуру оновательно, не спеша, теми способами, которых ты боишься.
Напимер, заставит стихи сочинять. В три часа ночи.


Ты опять от меня ускользнул, Ускользающий!
На прощание хоть бы рукою махнул, Ускользающий.
Я стремился к Тебе всей душой, Друга думал найти,
Только роз аромат до меня долетел ускользающий.

***

Ветер в руке удержать попробуй,
Песчинки в пустыне пересчитать попробуй,
Формы Его, Его имена, цели Его
Распознать попробуй!

***

В грехе меня Ты хочешь уличить?
За грех меня Ты хочешь проучить?
Мне все равно, я не моргну и глазом,
Лишь дай мне только горло промочить.

***

Цепи твои стали для нас страсти арканами,
От скорби твоей твои слуги сделались пьяными,
Рыдая, целуют тюльпанов огни, –
По весне твоя кровь прорастает тюльпанами.

@темы: "Локи", "слова и образы"

---

Имя

Говорят, есть тысяча у Тебя имен,
И кто верен Верному, в райский сад
Тот войдет, и девами окружен,
От Тебя примет много чудесных наград.

И кто верен Благостному, в эмпирей
Устремится, душой чистоту храня,
И в Небесной Розе увидит он
Средоточье Божественного огня.

И кто верен Любящему, встретит любовь
В дивном танце лунном кружась с Тобой,
Ту любовь, что срывает иллюзий покров
И ведет Твоих воинов в славный бой.

Но, скажи, что делать тому, кто узнал
Странное имя, которым Ты
Так искусно, так долго
Себя скрывал в изначальной пропасти Пустоты.

Ничего не обещано в имени том,
Но оно влечет, подчиняя сердца,
Заставляя искать потерянный дом,
Даже если дороге не видно конца.

@темы: "Локи", "слова и образы"

---

Касание

Вчера шел снег. Первый в этом году. Когда идет снег, хорошо думается. Подумалось вот это:

Вода подо льдом
Покрывается тонким узором,
Резец Ювелира не оставляет
зазора
Между душой и касанием белой руки,
Таким обжигающе снежным,
Таким повелительно нежным.

И, словно течение зимней реки,
Погружаются страхи в дремоту,
Цепенеют, как рыбы, заботы.
Цель сокрыта в тумане,
Но дорога ясна и исполнена смысла,
доколе
Длится касание белой руки…

@темы: "Локи", "слова и образы"

---

Свет во тьме

@темы: "Шива"

---

Трон Локешвары

А это обитель Шивы - гора Кайлас в Тибете. Представьте Локешвару на этой вершине... Черные волосы, синие глаза смотрят ввысь, по лицу скользит улыбка, по телу - змея. Сияющий скипетр в руках и вечная готовность к битве и Танцу творения...

@темы: "Шива", "вставай, переходим эту реку вброд"

---

Шива из Харидвара

Благой, Тебе мои поклоны!

@темы: "Шива", "вставай, переходим эту реку вброд"

---

Все богатства земли...

Все богатства земли и слезинки не стоят твоей!
Все услады земли не искупят неволи цепей,
И веселье земли - всех семи ее тысячелетий -
Бог свидетель, не стоят семи твоих горестных дней.
(Хафиз)

@темы: "слова и образы", "Хафиз"

---

Фан-клуб спешит на помощь

30.10.2012 в 00:03

Пишет  Фан-клуб Тома Хиддлстона:

ВСЕМ! ВСЕМ! ВСЕМ!

Дорогие друзья!
Российский фан-клуб Тома Хиддлстона обращается ко всем тем, кому небезразлично!

Вы устраивали флешмобы в твиттере, вы выводили в первую тройку страны тег "ТомХиддлстон", вы делали Тому победу на конкурсах в глянцевых журналах - неужели вы не сможете доказать Марвел, что нам нужен ФИЛЬМ О ЛОКИ?

Мы обратились к "Дисней Компани" (которые купили кинокомпанию "Марвел") - и они готовы услышать фанатский призыв, если петиция наберет более 10 000 голосов.

Чтобы подписать петицию, Вам надо:
- Нажать на картинку
- Написать имя или ник в строчке NAME.
- Написать ваш е-мэйл в следующей строчке (на него потом придет уведомление, что вы подписали петицию. Больше ничего!)
- Нажать кнопку SIGN NOW
Все!

@темы: "Локи", "организационное", "голосование за фильм"

---

А ты чего такой серьезный?

И снова он же (или я же).

@темы: "косплей", "сам себе праздник", "Джокер"

---

Джокер отрывается на Хеллоуин

А вы отмечали Хеллоуин?

@темы: "сам себе праздник"

---

Подписи

Народ, на петиции дело приближается к 4 тысячам подписей.

@темы: "Локи", "организационное", "голосование за фильм"

---

Герои среди нас

Пока Муравьиный лев тупил и в очередной раз изображал из себя тульский самовар, Egressa зарегилась на официальном сайте Марвел и легким движением руки разместила там наше обращение.

fans.marvel.com/go/thread/view/108222/29460853/...

Вот это я понимаю, дело! Спасибо!

@темы: "Локи", "организационное", "голосование за фильм"

---

Хейти

Во время работы над последним фиком столкнулась с нехваткой определений для главных персонажей. Писать через каждое преддложение "Тор" и "Локи" скучно, приходилось всячески изощряться. Подумалось, что это не только моя проблема. В помощь тем, кто пишет о Локи, выкладываю хейти ("ники") Локи, Тора и Одина, взятые из"Языка поэзии" Снорри Стурлусона, автора "Младшей Эдды" и самого известного знатока скандинавской мифологии всех времен и народов.

ЛОКИ

Лофт;
Лодур;
Хведрунг;
сын Лаувейи;
сын Фарбаути;
брат Бюлейста;
брат Хельблинди;
отец Фенрира;
отец Ванарганда (второе имя Фенрира);
отец Змея;
отец Хель;
отец Нари и Вали;
муж Сигюн;
родич Одина;
родич асов;
сотрапезник Одина;
сотрапезник асов;
весенний попутчик Одина;
дядя Одина;
вор великанов;
похититель ожерелья Брисингов;
похититель яблок Идунн;
родич Слейпнира;
муж Сигюн;
губитель волос Сив;
коварный (злокозненный) ас;
наветчик богов; обманщик богов;
связанный ас;
тот, кто пререкался с Хеймдаллем.


ТОР

сын Одина;
отец Магни;
отчим Улля;
муж Сив;
повелитель (хозяин) Мъелльнира;
владетель Пояса Силы;
хозяин Бильскирнира (чертоги Тора в Асгарде);
защитник Асгарда;
защитник Земли (людей);
недруг великанов;
недруг Змея;
друг Сив;
наследник Одина;
устрашитель великанов;
владетель козлов.



ОДИН

Всеотец;
Игг;
Хрофт;
Регнир;
Тунд;
Видур;
Гримнир;
Воитель;
Быстрый в полете;
Отец человечества;
сын Бора;
Повелитель асов;
Приносящий победу;
ас воронов;
муж Фригг;
супруг Земли;
друг Мимира;
противник Волка

@темы: "Локи", "легенда и символ"

---

Ребенок

Автор: Муравьиный лев
Название: Ребенок
Категория: джен
Размер: мини
Персонажи: Тор, Старк, Локи, Пеппер Поттс
Рейтинг: PG-13
Жанр: джен, OOC Старка, Локи и Пеппер Поттс, намеки на AU
Саммари: Кто хотел убить Локи, когда этого не хотели даже Мстители? О чем догадался Беннер? Какой подарок получил Коулсон? Чья сила воскресила Тора? И что все-таки делать с ребенком? На эти и другие вопросы отвечает гений и филантроп Тони Старк.
Предупреждения: соревнование по плаванию между Тором и Локи придумано автором под влиянием «Беовульфа», в мифах о Локи такого сюжета нет.
Дисклеймер: все принадлежит Марвел и Локи в Асгарде
Размещение: желательно предупреждать.


Оранжевые огоньки вальсировали вдохновенно и вызывающе. Именно так. Вызывающе. Как будто их создатель говорил: я не намерен плясать ни под чью дудку, но у меня запляшут все.
Посетитель, напоминающий персонаж Рокуэлла Кента, раздраженно нажал кнопку вызова. Огоньки перестроились в сальсу.
«Мистера Старка нет дома», – раздался вежливый голос.
– Джарвис, передай своему хозяину: если ко мне никто не выйдет, я разнесу дом, – посетитель поднял тяжелый, отливающий серебром молот.
«Мне очень жаль, но…»
– Тор, – ворвался в переговорное устройство голос Старка, – подожди пару минут, я скоро буду. И держи себя в руках, – в доме женщины и дети.
Недобрая усмешка пробежала по губам Тора. Опять шутит, тролли его задери. Только момент для шуток выбран неудачный.
Оранжевые огоньки снова переключились на вальс. Из стены выдвинулось обитое тисненой кожей сиденье. Смотри, какой предупредительный! Спасибо хоть на этом. Ас присел было, но тут же вскочил и принялся мерить вестибюль семимильными шагами.
…Чертов гений! Они сцепились на второй день после победы. После такой победы! Уму непостижимо. Тор опять примостился на выдвижной скамеечке и снова вскочил, вспомнив невозмутимое лицо Старка, когда тот заявил, что Локи надо заковать в цепи. А потом притащил какой-то отвратительный металлический намордник. Мол, без этой штуки негодяй опять всем заморочит голову и сбежит.
Тор воспротивился. Прямодушный воин доказывал, что это не только бессмысленно (ведь Локи содержится в камере, по надежности едва ли не превосходящей знаменитую Ловушку), но и недостойно победителей. Роджерс принял сторону богатыря. Но Старка поддержали Беннер, Бартон и Романова, так что громовержец со звезднополосатым остались в меньшинстве. Более того, Старку удалось убедить в целесообразности своего замысла шефа ЩИТа. Тор решил хотя бы присутствовать при этой некрасивой операции и не дать обеим сторонам перейти допустимые границы, но его и тут опередили. Старк с Бартоном проделали все до условленного времени. Войдя в камеру, Тор увидел отвернувшегося к стене брата, услышал звяканье цепи, вылетел в коридор и бросился на поиски недавнего соратника, готовый порвать того на полосы американского флага. У громовержца мутилось в голове от мысли, что Локи, которому Тор обещал защиту, теперь его считает виновником случившегося. Хорошо бы основательно «поговорить» с мистером Железкой, но тот как в воду канул. Никто, включая Фьюри, не знал, где его искать.
Не находя себе места, Тор всю ночь блуждал по взбудораженным улицам, а, вернувшись под утро на базу ЩИТа, измученный и злой, услышал худшую из новостей.
Локи бежал. Агентов ЩИТа, стороживших его, нашли в камере. Оба были без сознания. Очнувшись, они рассказали, что заключенный вел себя очень беспокойно, и им пришлось открыть дверь, чтобы выяснить, в чем дело. Мерзавец набросился на них, одного оглушил цепями, а второй был ослеплен каким-то синим лучом и с того момента ничего не помнил. Видимо, враг прибег к магии. После этого ему ничего не стоило завладеть ключами, снять оковы, выйти в незапертую дверь, а затем, снова использовав магический прием, незаметно проследовать мимо охранника на выходе. И спокойно уйти в развороченный им же город.
Катастрофа… Слишком мягкое определение для того, что случилось. Натвори Локи хоть на мизинец что-нибудь еще, и ему уже не на что рассчитывать. Ни защиты, ни снисхождения. Сын Одина похолодел от этой мысли. Ведь даже заикнуться нельзя будет о смягчении приговора. Наследник асгардского престола сначала должен думать о девяти мирах, и лишь потом о собственных чувствах.
С досады Тор въехал кулаком в стену. Стена выдержала. Кулак тоже. На душе осталась вмятина величиной с самый большой митгардский орден. Вот она, награда за участие в общей битве за Землю. Носи ее, ас, и не говори, что земляне неблагодарны. Старк отблагодарил с избытком. Тор был почти уверен, что если бы не бред с «зашиванием рта» (скандинавских сказок смертный, что ли, начитался), Локи не сбежал бы. Он сделал это от злости и отчаяния: ах, вы так, ну и плевать мне, что со мной будет! Только вот Тору не плевать…
Оранжевые огоньки, которые допреж мерно вальсировали, вдруг сорвались в сумасшедший рок-н-ролл. Громовержец чуть не запустил в них молотом, но, побагровев от натуги, заставил себя сдержаться. Теперь он понимал Локи: вышвырнуть Старка в окно… да, в этом есть что-то упоительное!
Мысль об окне заставила вспомнить, что Iron Man обычно десантируется на крыше. А сын Одина зачем-то мешкает здесь, в фойе. Ас торопливо вышел на улицу и устремил молот вверх. Верный Мьелльнир за один вдох-выдох доставил хозяина к цели.
Предчувствие не подвело, Железный Человек прибыл пять секунд спустя.
– Привет, малыш! Ждешь Карлсона? – освобождавшийся от титановых доспехов Старк медленно шел к повелителю молний. Напряженный взгляд словно зондировал намерения бывшего товарища.
Тор смотрел на него как когда-то на Лафея. Руку, державшую молот, свела судорога.
– Хочешь швырнуть меня вниз? – Старк говорил спокойно, но по лицу пробежала легкая судорога. – Без гаджетов это выглядит некрасиво. Потрепанный плейбой, орущий, как фронтмен любительской группы и дергающий конечностями в своем конечном движении к асфальту… Не получишь удовольствия. Самое обидное, – Старк подошел совсем близко, – не сможешь увидеться с братом.
– Где он? – выдохнул Тор.
– Близко. Совсем близко.
– Где?!
– Не поверишь… под тобой.
– Да ты!.. – с перекошенным лицом Тор прыгнул на Старка, схватил за горло и потащил к парапету. Пусть его выкинут в хель, но он увидит планирующего не-железного-человека!
– Он там… внизу… Этажом ниже… – прохрипел Старк, начиная обмякать в руках асгардца.
Тор выпустил противника из рук.
– Ты что, дорогуша… – ловя ртом воздух, выговорил любитель шаурмы, – … слеша в Интернете начитался? Фики не пишешь, муравьиный лев?
Тор растерянно провел рукой по лицу. Он чувствовал себя идиотом. Ведь знает же манеру Старка вести диалог!
– Может, все же пройдем вниз и поговорим спокойно? – отдышавшись, предложил хозяин.
– Сначала я должен увидеть Локи, – Тор тоже пришел в себя.
– Нет, – Старк поднял руку, предупреждая возражения. – Ты увидишь его, когда хоть что-то начнешь понимать. У вас обоих крыша в кругосветном плавании. Вдруг ты утащишь его в Асгард прямо сейчас? Может, Селвиг открыл для тебя локальный портал и держит наготове?
– Тебе-то что за печаль? – сухо спросил Тор. – Чем быстрее мы уберемся отсюда, тем меньше землянам головной боли.
– Согласен. Но ты защищал Землю вместе с нами, стал нам товарищем, так что я хочу предостеречь тебя и Одина от непоправимой ошибки.
– Какой ошибки?
– Суда, милый мой. Твоего брата нельзя судить.
– Как это?
– Да так. Не знаю, как насчет уголовных законов, но по закону совести и здравого смысла не подлежит он суду. Счастлив?
– Хочешь сказать, он больной?
– В том-то и дело, что здоровый. Ваш маленький, мэм, развивается нормально, никаких отклонений, все просто превосходно. В своем формате, разумеется.
– Ничего не понимаю!
– Радуйся. Я посмотрю на тебя, когда поймешь…

II
Круглая гостиная предназначалась для переговоров. Цвет темного янтаря, доминировавший в интерьере, скрадывал пространство (что уже не раз выручало Тони), а продуманно расположенные светильники позволяли выбрать и поддерживать любое нужное хозяину Старк Тауэр настроение. Сейчас мягкое освещение предлагало поверить в искренность собеседника. Хорошо, коль в самом деле так, подумалось Тору. Он попробовал успокоиться. Глубокое кресло, на которое приглашающим жестом указал Старк, окутало мягкими касаниями, словно облаком.
– Выпить хочешь? – Тони подошел к бару. – Правда, не хочешь? Дежавю. Точно также вел себя Локи. Хотя нет, он сначала отказался выпить, а потом уже схватил за горло.
– Что мой брат делает у тебя? – нетерпеливо перебил Тор.
– Насколько понимаю, смотрит очередной блокбастер, – ответствовал Старк, следя за тем, как коллекционное виски перебирается из бутылки в стакан. – Если только не опустошает с мисс Поттс ту часть холодильника, где лежит мороженое. Что ты на меня уставился, как коза Хейдрун на новые асгардские ворота? Барышня и хулиган подружились. Что такого?
– Ладно, – помедлив, проговорил Тор. – Будем считать, на этот раз я оценил шутку. Но почему он здесь? Или я сошел с ума, или все это смахивает на похищение.
– Ответ по первому пункту обвинения: нет, это не шутка. По третьему пункту: да, это похищение. По второму пункту: потому что его хотели убить.
– Убить?! – Тор рывком поднялся. Он не верил своим ушам. – Кто? Зачем? Сейчас-то он кому опасен?
– Ну, знаешь ли… Это в Асгарде на опасности смотрят свысока, а мы создания нежные, залетаем с первого раза, вот и предохраняемся как можем.
Освежив свой стакан новой порцией спиртного, Старк подошел к окну.
– Все началось с Фьюри, – казалось, он говорит в большей степени с окном, чем с Тором. – Он просек, что смертного приговора Локи не вынесут. Мышление у вас, асгардцев, другое. Вы крутые воины, но крови не жаждете. Раз. Для Одина Локи не просто подкидыш, взятый в дом из приступа благотворительности. Два. Наконец, если даже произойдет невероятное, и братишечку твоего возлюбленного осудят на казнь, ты как Усейн Болт прибежишь первым, чтобы покрыть плаху своей рокерской гривой. Что останется делать палачу и судьям? Плюнуть, развернуться и оставить вас выяснять отношения. Три.
И вот Фьюри, выйдя на связь с как всегда недовольным Советом, делится своими соображениями. Зачем – не знаю. Вряд ли сгоряча. Скорее, слил часть информации, чтобы попридержать другую, для него более существенную. Или торговался с Советом из-за тессеракта, чтобы передать тебе, либо из-за нас, чтобы не совали нос в нашу жизнь. В любом случае, Совет в панике. Где гарантии, что вы не отпустите Локи на свободу, или он сам не вырвется, силой или хитростью? Совет не верит таким глупостям, как честное слово и клятвы именем Всеотца. Ему нужны доказательства, неопровержимые, как труп. Когда-то на Диком Западе в ходу была поговорка: «Хороший индеец – мертвый индеец». И принимается решение ликвидировать преступника Локи, пока он еще в пределах досягаемости.
– Но это… – Тор от волнения запутался в словах. – И потом, они что, не знают, – Локи бессмертен? Только, если Всеотец позволит…
– Не только. Наш великий сахем страдает крохотным изъяном. Смешно сказать – у него по-человечески беззащитное сердце. Один прямой удар, и в социальных сетях можно закрывать тему «Ой, как он на меня посмотрел, когда пролетал мимо!».
– Сердце? – громовержца самого как громом ударило. – И… а… кто?..
– Беннер. Док сопоставил кое-какие факты: интерес, с каким Локи обнаружил наличие сердца у людей; панцирь, который он постоянно носит, хотя, какая вроде бы в этом надобность… если он бессмертен. Сначала Беннер подумал, что панцирь имеет отношение к магии. Как поручи с эзотерическими знаками, которые носит этот команч. Классический предмет силы. Панцирь мог бы играть схожую роль. Но недолгое наблюдение показало, что Локи действительно оберегает сердечный центр. Беннер поделился со мной, и мы решили…
Старк взболтал содержимое стакана:
– …лед надо было добавить... На чем я остановился? Да, мы решили никому об этом не говорить. Потому что уже начали кое-что догонять относительно вашего шалопая. Но пришлось нарушить собственное слово. Во время боя за Манхеттен я открыл секрет Кэпу. Роджерс для Локи не противник, а в бой рвался как бешеный. Выбирая между двумя чокнутыми сосульками, – Старк сделал суровое лицо, – я выбрал, разумеется, Сосульку Роджерса. Тем более, – на лице появилось выражение полной невинности, – Роджерс все равно информацией не воспользовался. Он считает это нечестным! Бойскаут.
– Но, – Старк снова заинтересовался видом из окна, – вышел маленький конфуз. Когда все кончилось, Кэп, простая душа, сболтнул Фьюри лишнее. Вот так Совет узнал, что можно быстро и навсегда избавиться от опасного противника.
– Они правы, – тяжело сказал сын Одина, глядя в пол. – Локи причинил вашему миру столько страданий… я не могу их осуждать.
Тони Старк с сочувствием посмотрел на подавленного аса. Видно было, как тот лихорадочно приводит самому себе доводы в пользу людей, принявших нечистое решение.
– Брось! – сказал Железный Человек, подходя к Тору и вкладывая в его руку стакан виски. – Не мучайся. Любишь людей – люби людей, а не крыс. У Бартона все основания мстить Локи, безжалостно и до победного конца. А он отказался от «выгодного» дельца, с которым к нему подкатились. Как его улещивали! Обещали много. Давили умело. Но там, где умеренный обыватель оборачивается подлецом, у профессионального убийцы обнаруживаются принципы. Стрелок послал их, сказав, что не станет убивать безоружного. А после пришел ко мне. Посоветоваться. Сначала хотел идти к Фьюри, но решил, я придумаю что-нибудь получше. Не ошибся. Пронести заключенному средства освобождения под видом средств наказания, – эффектно, не правда ли?
– Так это… – Тор начал понимать, куда клонит Старк. – И Фьюри ничего не знает?
Старк сардонически усмехнулся:
– А ты хочешь, чтобы знал? Мой совет – перестань видеть в каждом человеке ангела только потому, что твоя девушка живет на Земле. Мы все очень, как бы это сказать, непростые. Твой братец – Бемби по сравнению с Ником. Северному оленю достаточно, чтобы перед ним немножко постояли на коленках. Что при этом творится в головах и душах людских, ему неинтересно. Ты можешь мысленно послать его к черту, или вообще думать о посторонних вещах. Хоть кайю кури! В толпе, даже скрючившейся в брецель, все равно незаметно. По большому счету он нам спасибо должен сказать: не вмешайся мы в штутгартский цирк, ему бы первому все это смертельно надоело уже через пять минут. А так – поразмялись, всем весело.
Фьюри – другое дело. Тела ему не нужны. Он хочет управлять помыслами, контролировать движения души. Не так, как Локи контролировал стрелка или Селвига. Добровольное подчинение, осознанный отказ от своего «я», тихая радость прощеного грешника, готового сделать все, лишь бы доказать, что его не зря простили: вот к чему стремится наш Карабас. Не представляешь, как он наслаждается властью над душами! И какое наслаждение доставляет мне время от времени «корректировать» его планы. Ник явно не имеет ничего против ликвидации Локи. Значит, для меня это дополнительный повод испортить ему уик-энд.
Тор смотрел на Железного Человека, словно видел его впервые. Ему вдруг пришло в голову, что они очень похожи – Старк и Локи. Только у первого куда больше уверенности в себе.
– Но как ты объяснил все Локи?
– Пфф, – иронично пыхнул Тони – Словами, наверное.
– Вот так просто? Сказал: «Привет!», поделился чипсами, и вы принялись болтать о побеге?
– Не чипсами – конфетками M&M`s. Он их обожает. Не знал? Теперь знай.
– А если серьезно?
– Добился свидания с заключенным, обрисовал ситуацию, предложил план. Локи его слегка скорректировал. Намордник – его идея, я лишь вмонтировал усовершенствованный шокер.
– Не может быть! – Тор осторожно поставил стакан на пол. Сейчас он не был уверен, что сможет его удержать. Он уже вообще ни в чем не был уверен.
– Почему «не может быть»? У подсушенного асгардского колобка полно гениальных идей. На земле он мог бы разбогатеть на организации побегов. По его подсказке Бартон устроил так, чтобы на ночное дежурство попал, – помнишь парня на дредноуте, который в воздушный бой играл? Я-то счел его недисциплинированным засранцем, а Локи понял, что он игроман и предложил этим воспользоваться. В ЩИТе напирают на магию. Да черта с два! Охранник был в новой игре по самый астенический синдром. Локи прошел мимо него, не торопясь, словно сутенер, инспектирующий девочек. Еще и помахал на прощанье. А за углом, как в дешевом детективе, его ждала машина с сообщниками. Один из них еще недавно мечтал четвертовать Локи, другой чуть было не сделал это, а третьему вообще на все бы начхать. Вместо этого три психа – Бартон, Беннер и я, – увозим шельмеца, рискуя нарваться на отчаянные неприятности, и прячем в Старк Тауэр, потому что здесь никто и никогда не станет его искать. Как тебе это понравится?
Асгардец смотрел на землянина влажными от слез глазами, а потом вдруг опустился на одно колено и прижал правую руку к груди, словно приветствуя короля.
– Я в вечном долгу перед тобой и всей командой, – голос Тора задрожал. – Локи принес вам столько зла, а вы ответили добром! Я склоняюсь до земли перед таким благородством.
– Да нет, богатырь, еще раз говорю, не такие уж мы святые, – Старк посмотрел на поднимавшегося Одинсона сквозь дно стакана. – Каждый из нас убил бы Локи в бою, и, возможно, пальцем бы не шевельнул, узнав о готовящемся покушении, если бы речь шла о взрослом чел… существе. Но на ребенка ни у кого рука не поднялась.
– Да уж, ребенок… – Тор сделал попытку улыбнуться.
– Я не шучу, – Старк и впрямь выглядел совершенно серьезным. – Ты бы сел или подержался за твердое. Или нет! Лучше пойдем, покажу тебе кое-что. Только не пугайся!
III
Башня Старка в чем-то похожа на исповедальню. Она оборудована так, чтобы каждый, кто придет сюда с недобрыми намерениями, в конце концов, осознал их пагубность и покаялся в грехах своих. Да и как не задуматься о бессилии зла, когда коридоры могут менять цвет и даже конфигурацию по желанию хозяина. Какая-нибудь заблудшая душа, воззавидовавшая гению и миллиардеру, скачет, аки бес по преисподней, по такому вот коридору, с горящими от предвкушения глазами и вот-вот догонит свою жертву… А на поверку оказывается, что бежит по кругу, или постепенно приближается к мусоропроводу, в котором неизбежно и окажется, если не откажется вовремя от прискорбных заблуждений.
Но сейчас коридоры были настроены как нельзя лучше. Бежевые стены излучали тепло и покой, и дружелюбный свет расстилал перед гостем в меру яркую, не режущую глаз золотистую дорожку.
Старк подвел громоносного бога к двери, напоминающей вход в центр для одаренных детей. На одной ее створке из-за линии (это была самая настоящая линия) горизонта поднималось солнце, летели «галочки»-птицы и кошка сторожила связку сосисок. На другой створке скакали смешные игрушечные кони, а персонажи на тонких ногах, в чешуйчатых кольчугах и островерхих шлемах кидались в таких же тонконогих, только уже без шлемов и кольчуг, разными колюще-рубящими предметами. Эти персонажи показались Тору знакомыми. Точно. Кто-то пытался изобразить знаменитую битву асов с ётунами. Над битвой вставала радуга, вернее, Радужный мост. Семицветный полукруг был разломан на две половины, из которых торчали острые осколки. С каждого осколка свисала тщательно прорисованная капля. Получалось, что мост плачет. Или истекает кровью.
– Полюбуйся, что они сделали с дверью! – хозяин Старк Тауэр безнадежным жестом пригласил оценить масштабы творческого разгула. – Центр современного искусства имени Жоржа Помпиду в Париже! Нет, центр нервно курит в уголке. А мой дом скоро можно будет пускать по фрагментам на благотворительные календари ЮНИСЕФ.
– Это что, ОН рисовал? – не понял Тор.
– Угу, – кротко подтвердил Старк. – С мисс Поттс на пару. Теперь все ясно?
– Нет.
– Тогда смотри.
Тони дотронулся до чего-то, спрятанного под обшивкой стены, и в двери возникло довольно большое прозрачное окошко.
– Они нас не видят, – тихо сообщил генератор технического креатива. – Зато мы видим все.
Первое, что увидел Тор, был какой-то большой, вытянутый как яйцо пузатого чибиса плод. Нежно-зеленые полоски пролегли по его медовым бокам, отражавшимся в серебристом подносе.
– Должна быть вкусной! Ммм! – в пределах видимости появилась мисс Поттс. Она наклонилась над подносом, закрыла глаза, изображая высшую степень удовольствия, потянула носом и озорно улыбнулась. – Да-а-а! Только, пока ее разрежем… – мисс Поттс открыла глаза и вздохнула.
Во вздохе пряталось: «Резать, конечно, мне, и я перемажусь по самый интеллект. И очень мило с твоей стороны делать вид, что земные вкусности тебя не интересуют!».
Из кресла, повернутого спинкой к наблюдательному пункту, на мгновение появилась знакомая тонкая рука, что-то неуловимо прочертила в воздухе, и плод раскрылся водяной лилией с ломтиками-лепестками.
– Зашибись! – восхищенно произнесла Пеппер.
Рука любезным жестом пригласила даму отведать волшебный цветок.
– Умм! – Пеппер помахала пальчиками, выбирая «лепесток». – Обожаю сладкое!
Вдруг она на секунду задумалась.
– Слушай, хорошо бы эту дыню Филу послать! Написать на ней что-нибудь приятное. Ну, хотя бы просто: «Выздоравливай!». Он сейчас лежит в палате, ему скучно, его даже любимая девушка не навещает. И вдруг – такой сюрприз!
– Телепортация? – раздался из кресла такой же, как и рука, до боли знакомый Тору голос, напоминавший усыпанную звездами асгардскую ночь.
– Да! – обрадовано подхватила девушка.
– Нет! – отрезал голос.
– Локи… – укоризненно произнесла мисс Поттс. – Ты вообще-то перед ним виноват. Надо извиниться.
Кресло развернулось и явило глазам Тора его головную боль. Головная боль была без привычного длиннополого плаща, камзола, панциря, поручей и – Тор ущипнул себя, чтобы убедиться, что не спит – сапог! До сих пор громобой не видел брата босым. Ни разу в жизни. Даже когда Тору пришла в голову нелепая мысль переплыть Поток Перекрестья, берущий начало у Мирового Ясеня, и Локи заявил, что перегонит его, младший сын Одина бросился в поток, как был, одетым, в доспехах, даже ножи на берегу не оставил. Они пришли к финишу голова к голове. Теперь Тор понимал, что должен был признать победу брата, ведь тот плыл в тяжелой одежде, при оружии. Но тогда владелец Мъёлльнира заупрямился и не уступил. Победу поделили пополам. Тор подавил вздох, в душе признавая, что вел себя как дурак, а расплачиваться за это приходится другим.
Продолжая наблюдать за Локи, Тор отметил, что тот выглядит куда менее больным, чем раньше. Темные круги под глазами исчезли, тонкие губы порозовели, и взгляд не пугал откровенным безумием. Расстегнутый ворот черной рубашки придавал ему неожиданно домашний вид, усиливавшийся от того, что сама рубашка была навыпуск. Тор улыбнулся. Он догадался, что полы рубашки должны скрыть «асгардский покрой» штанов. Тот самый, который так веселил циника Старка при каждой встрече с Тором. И который до этого так отменно скрывал кожаный камзол Локи. Богатырь вынужден был признать, что непонятная ему стеснительность брата в этой обстановке оказалась куда как уместной. Но что все-таки заставило Локи так измениться?
IV
– …Виноват?! – Локи подтянул босые ступни в кресло и растопырил пальцы на ногах. – Ты попросила. Я его вытащил. Я поделился своей энергией. Так?
– Так. Но королям свойственно великодушие, – отозвалась мисс Поттс. – Они делятся и не вспоминают об этом, и делятся снова, и снова забывают. Потому что сильный всегда делится. Это слабаки скаредничают и считают каждую крошку, отданную на сторону. Ты же не слабак?
– Я не король, – резко и горько отчеканил Локи.
– Король – состояние души, а не плюшевая занавеска на плечах, – возразила Пеппер. – Иные на троне сидят как на ночном горшке, а другим и трона не надо, чтобы править вселенной. Старк не размахивает скипетром, но никто не может указывать ему, что делать, а что нет. А Танос твой – король, а что толку?
– Да он… – Локи тихо, но зло произнес какое-то незнакомое Тору слово.
– Вот и я говорю: дерьмо, – подхватила мисс Поттс. – Так, что насчет Коулсона?
Локи молчал.
– Все, – поднялась Пеппер. – Я еду навестить его, а ты можешь здесь злиться на все девять миров, пока не прокиснешь от злости!
Она решительно направилась к двери. Старк молча указал Тору на противоположную стену, давая понять, что сейчас им придется улепетывать в какое-то потайное убежище. Но на полдороге мисс Поттс словно невзначай обернулась.
Дыни не было.
Локи, не обращая внимания ни на стол, ни на Пеппер, взял пульт и включил телевизор. По громадному экрану пронеслись навороченные тачки, раздался визг тормозов и посыпались фразы, свидетельствующие, что фильм явно проходит по рейтингу PG-13.
Пеппер подошла к креслу:
– Надеюсь, ты ее не отправил в мусоропровод?
– К ней прикреплена карточка. Не винтажная. Я не успел проникнуться симпатией к щитоносцу, хотя, говорят, ваш агент на него молится. Но два слова там все-таки есть. Одно, как ты и просила: «Выздоравливай». Второе далось тяжелее.
– Вот это я, понимаю, королевский жест! – улыбнулась Пеппер. – И настоящая магия! И я возвращаюсь к холодильнику. Надо поискать что-нибудь еще!

V

– Объясни по-человечески, что происходит! – взмолился Тор, когда они очутились в кабинете Старка на том же этаже, что и гостиная с разрисованной дверью.
– Твой брат – ребенок, – тоном человека, объясняющего азбучные истины, ответил Старк, усаживаясь на краешек стола.
– Что это значит?
– То, что я сказал. Ребенок. В буквальном смысле. Нет, физически и интеллектуально взрослый, а вот эмоционально и, что хуже всего, нравственно… по земным меркам – где-то на уровне лет десяти. В сексуальном отношении, кстати, тоже. Очень кстати. Потому что они с Пеппер сразу поладили. Дети моментально вычисляют друг друга. Даже взрослые дети. Словом, друг мой, чадо просто неравномерно развивается. Не метафорически. Буквально. Половина мозга взрослого, половина – ребенка.
– Это невозможно, – не поверил Тор, не заметив приглашения сесть в кресло, придвинутое к столу.
– С точки зрения большинства наших ученых невозможно твое появление и пребывание на Земле, – скучным голосом сообщил Старк. – И мое существование тоже невозможно. И Халк невозможен. Мы все удивительно невозможны!
– Но то, что ты сказал о Локи, так не бывает! – не сдавался Тор.
– Так не бывает у вас, в Асгарде, и у нас, на Земле, – уточнил Старк.
– У ётунов тоже!
– Кто тебе сказал, что он ётун?
– Как – кто? Отец…
– Твой отец, – перебил Старк, – нашел в ётунском капище какого-то ребенка и решил, что это – маленький инеистый великан. Почему? Может быть, на карапузе было написано: «Я – ётун!»? Или Лафей сам отдал ему отпрыска: «Всеотец, позаботься о моем сыне, у меня не хватает средств на его воспитание!»? Один решил, что найденыш – ётун, потому что обнаружил его в Ётунхейме. Решил что сын Лафея, потому, что, возможно, услышал обрывок какой-нибудь ритуальной фразы «усыновления». Предположим, Лафей действительно пообещал демонам своего ребенка, а потом сказал перед алтарем: «Крибле-крабле-бумс, объявляю нас отцом и сыном, до свиданья, чадушко, не плачь, все там будем!»
– Как-то это…– пробормотал Тор, – не укладывается в голове…
– А ты вспомни, как обломались планы твоего отца установить с помощью Локи мир между асами и ётунами. Один думал, что найденыш – козырная карта, попытался пустить ее в ход и проиграл. Локи Лафею был неинтересен, он для него чужой.
Старк спрыгнул со стола и перебрался в незанятое асгардцем кресло.
– Прямых доказательств того, что Локи принадлежит Ётунхейму, нет, – заявил он, сцепив руки и задумчиво барабаня пальцами по костяшкам. – А вот доказательства обратного, как говорится, на лице. Я тут посмотрел кое-что об инеистых великанах в базе ЩИТа. Симпатяги, на мой взгляд, но, сколько ни рассматривал фотоматериалы, нигде не увидел рук скрипача и прически Гайаваты. Радость моя, ётуны лысые, с грубо отесанными конечностями и вдвое больше твоего любимчика.
– Так поэтому Лафей и хотел от него избавиться, что ребенок родился слабый и маленький, – ухватился за последние слова Старка асгардец.
Тони воздел глаза к потолку, как будто раздумывая, стоит ли продолжать беседу с умственно отсталым.
– Ну да, – промолвил он, отрывая взгляд от потолка. – И поэтому понес его на алтарь? Дорогой мой бог, на алтарь кладут самое ценное, запомни это! Везде. Во всех мирах. Даже такие идиоты, как Лафей. Локи, без сомнения, самый значимый мальчишка в том мире, откуда его утащили. Царский наследник или как там это у них называется.
– Хорошо, – не сдавался Тор. – Но отец и Хеймдалль своими глазами видели, как Локи становится похожим на ётуна, когда прикасается к ледяным реликвиям.
– Вот именно! – торжествующе подхватил Старк. – Похож! А на Земле он похож на человека. А в Асгарде – на аса. У него феноменальная способность к адаптации. Если понадобится, он станет похож на читаури. Это не магия, это природная способность считывать информацию об окружающей среде и принимать тот облик, который она диктует. Твой отец купился на мысль о сыне Лафея еще и потому, что младенец впрямь выглядел как маленький ётун. На ледяном алтаре он пытался приспособиться к новым условиям.
– Но тогда… – Тор потер лоб, краешком сознания почувствовав, какой он горячий. – Локи, он – кто?
Старк задумчиво пожал плечами.
– Миров много. Гораздо больше девяти. Лафей, насколько я понял, был вроде космического пирата. Напал на мир, о котором не имел ни малейшего представления, захватил добычу и вернулся назад. А когда решил напасть на Землю, принес, как положено, жертву своим покровителям. Предчувствовал, видимо, что твой отец вмешается, и хотел подстраховаться на метафизическом уровне. Дальнейшее известно. Возможно, никто никогда не узнает, откуда именно Локи попал в Ётунхейм, но только там, где он родился, он был бы в порядке вещей.
Тор попытался представить планету, где Локи «в порядке вещей». Где все такие, как Локи.
– Надо полагать, этот мир очень далек от нас, – с надеждой произнес наследник Одина.
Старк понимающе усмехнулся.
– Смотри на жизнь позитивно, асгардец! Ётунхеймская находка не так уж плоха. Например, она умеет то, что не умеет, насколько я понимаю, никто в вашем мире. В моем уж точно. Она умеет делиться жизненной энергией.
– Энергией? – переспросил Тор.
– Ну да. У Локи ее море. Правда, до сих пор он поделился ею всего в двух случаях, и оба раза для того, чтобы вернуть к жизни тех, кого сам же убил. Возможно, речь идет о магии, а не о природном свойстве, но он знает, как это делать.
До Тора вдруг дошел смысл разговора Локи и мисс Поттс.
– Значит, сын Коула жив? – спросил он. – Это ему они отправили какой-то красивый плод, который называли дыней?
Старк кивнул:
– Пеппер уговорила наше чудо-чадо. Пеппер может все, если захочет. Сам не понимаю, как это у нее получается. Коулсон живехонек, рана затянулась, и в больнице он лежит просто потому, что врачи на этом настаивают. Они все не верят в его воскрешение и боятся каких-нибудь неожиданностей.
– Ты говорил о двух случаях, – напомнил Тор. – Кто второй?
– Вернее сказать, первый. Ты.
– Я?!
Старк развел руками:
– Возможно, это тебя огорчит, но, когда ты погиб от руки Разрушителя, Локи сразу об этом пожалел. Как все дети жалеют о глупых выходках. Как бы он ни истерил по поводу того, что ты отбрасываешь его в тень, но он бесконечно к тебе привязан. Решая, убить ли тебя, он колебался. Решив тебя вернуть, без колебаний отдал свою жизненную энергию. А поскольку ты не Фил, энергии требовалось много, и исход вашего поединка на Радужном мосту был предрешен заранее. Может быть, он и хотел этого?
В кабинете повисло молчание. Тор ходил из угла в угол. В памяти ожил поединок на Бивресте. Тогда ас был убежден: их схватка честная. А на деле оказалось, что Локи вновь плыл в полном вооружении через поток. Выходит, он всегда так делал. Но Тор не замечал этого. Никто не замечал. Почему? Сын Одина не находил ответа. Он впервые видел их отношения глазами брата и начинал понимать, что все гораздо сложнее, чем казалось раньше.
– А когда ты понял, что Локи – ребенок? – вдруг остановился он. – До битвы или позже?
– Начнем с того, что первым понял все тот же Беннер. Когда мы разговорились в лаборатории, Брюс признался: его не оставляет странное впечатление от выражения лица Локи. «Гений, играющий в солдатики», – так сказал док. Я сообразил, о чем он. Мне как-то случилось побывать на концерте мальчика-«индиго». Ну, так у нас называют детей, в которых видят само совершенство и предполагают, что их растет целое поколение. В общем, совершенству было девять лет, и он вправду изумительно играл Рахманинова. Но, когда увлекался игрой и забывал делать взрослое лицо, в его глазах проскальзывало детское любопытство. Он упивался властью над залом, но ровно ничего не понимал в происходящем. Когда, с подсказки Беннера, я пригляделся к Локи, то увидел ровно то же самое. И понял, почему претендент на мировое господство так нелогично себя ведет, так по-детски раскрывается перед врагом. Взрослая часть его сознания выстраивала безупречные планы, а детская – ломала, как надоевшую игрушку. Скажу откровенно, нам повезло. Будь Локи асгардцем или хотя бы человеком, Земля лежала бы перед ним пузом вниз.
А если хочешь знать, почему я тебя не предупредил, то первая и самая простая причина – это не принесло бы никакой пользы. Ребенок он или нет, а шоу затеял такое, что все оказались при деле. Неподходящее время для сантиментов.
– Халк, видимо, думал так же, – Тор вспомнил о расправе над Локи, учиненной зеленым исполином.
– Халк мог убить злоречивого аса, зная о его смертном сердце, – возразил Тони. – Но Беннер, частица которого оставалась в Халке, этого не допустил. И не забывай, что именно Халк выбил стрелу, которую Бартон чуть не всадил в Локи, услышав пожелание промочить горло. В тот момент стрелок еще не знал о маленьком секрете твоего брата, но по привычке целил в сердце. Это потом он изменил свое мнение, когда мы ему все рассказали. Ну и лицо у него было, доложу тебе!
Воспоминания о лице Хоукая развеселили Старка. Но его другу-громовержцу было не до веселья.
– Все же надо было мне сказать, – проговорил он. – Я имел право узнать об этом первым.
– Да? А почему ты не воспользовался своим правом еще до появления Локи на Земле? – поинтересовался Старк. – Как получилось, что не ты рассказываешь Тони Старку о своем брате, а он – тебе? Что ты вообще знаешь о том, кого называешь братом? И почему мне кажется, что ты любишь не столько его, сколько собственные чувства?
VI
Тор промолчал. Да и что возражать? Тогда, в горах, он мог хотя бы спросить, что случилось с братом после падения с Радужного моста. Но он был слишком раздосадован, раздражен. Чем? Тем, что Локи покусился на мир, который он, наследник повелителя асов, считал чуть ли не своей собственностью? Интересно, промелькнуло в голове, если бы Локи принялся устанавливать свои порядки у тех же читаури, принял бы он, Тор Одинсон, это так близко к сердцу? Или его разозлило, что брат, по которому он скорбел, оказался жив, и из удобного предмета печали вдруг превратился в неудобный источник проблем? Любовь ли это, если готов простить все мертвому, но даже не пытаешься понять, что движет живым?
– До того, как появиться на Земле, – у читаури и еще прежде, – он прошел через такое, что мне пришлось отправить Пеппер по какому-то срочному делу, чтобы она не присутствовала при разговоре, – проговорил Старк. – Хотя рассказывает он об этом совершенно спокойно. Как о законченном деле, к которому не надо возвращаться. Лучше бы уж злился или плакал. Нет, полное равнодушие. Представь, что с тебя, живого, сдирают кожу, а ты спокойно за этим наблюдаешь. Примерно такое чувство у меня было во время его рассказа. Расспроси его как-нибудь на досуге, обязательно расспроси! Многое поймешь.
Снова молчание. Начни Старк с этого, его слова ужаснули бы аса. Но сейчас Тор чувствовал себя настолько опустошенным, что воспринял их, пожалуй, так же спокойно, как Локи рассказывал о своих муках. Он просто не в состоянии был адекватно реагировать на услышанное.
– Что же теперь делать? – устало и как-то тоскливо спросил защитник Земли.
– Забрать в Асгард и заняться воспитанием, – весело откликнулся Старк. – Серьезно. Здесь, конечно, мы устроим ему «торжественные» проводы, чтобы Фьюри и Совет не слишком беспокоились. Небольшой маскарад будет нелишним. В Асгарде тоже, для успокоения миров, объявите что-нибудь громкое. «Узник короля приговаривается к заклятию семью жезлами девяти магов Великого Арендуя!». Бла-бла-бла любят во всех галактиках. И под это «бла-бла-бла» вези его в какое-нибудь отдаленное поместье в мирной сельской местности, подальше от всякого шума. Немного скуки после таких «подвигов» не помешает. Есть в Асгарде конезаводы? Лошадиные фермы? Он без ума от лошадей. А еще от моря. Запомни! Не дави на него, не указывай, что делать. Просто наблюдай. Слушай. И начинай понимать. Ты для него – главная болячка. Зримый символ всех его проблем. Он – главная болячка для тебя. Когда оба поймете, что дураки, все вздохнут спокойно.
– В общем, ты теперь няня, сын Одина, – Старк поднялся из кресла и театрально пожал руку Тору. – Поздравляю с новым почетным титулом!
Асгардец слабо улыбнулся:
– Мне бы такую няню, как леди Поттс.
– О нет! – Старк мотнул головой. – Даже не думай. Хотя, если ты не пришлешь мне обратно кандалы, в которых увезешь Локи, она сама до вас доберется. В ней, видите ли, проснулся материнский инстинкт! Когда я хочу ужинать, материнский инстинкт спит сном младенца. Так что, лучше будем общаться через социальные сети.
– Согласен! – уже веселее улыбнулся Тор. – Надеюсь, смогу сообщать вам добрые новости.
– А уж как я надеюсь! – заверил его Старк. – Нет, я даже верю, что у тебя все получится. Как ни крути, вы просто созданы друг для друга. Не кидай меня в окно, я говорю это без всяких задних мыслей. Всем будет ой как хорошо, если вы, наконец, станете союзниками.
– Только, – Старк подошел к Тору и, положив руку на плечо богатыря, внимательно заглянул ему в глаза, – прошу, присматривай за ним. Миры он разносит все же не по-детски.

@темы: "рассказцы", "Локи", "Тор", "Старк", "рассказцы", "Локи"