Лучший из королей

Декабрь весел, шумлив, щедр и расточителен. Он обожает праздники, подарки и забавы, он терпеть не может повседневные дела и будничную скуку. Его привлекает все яркое, громкое, быстрое. Седые кудри и морщины на лице как будто говорят о почтенном возрасте, но в душе Декабрь – сущий мальчишка. Ему бы важно восседать на сияющем алмазами троне или степенно разгуливать по необозримым покоям своего серебряного дворца – куда там! Подоткнув горностаевую мантию, перекинув бороду через плечо и широко расставив могучие ноги в огромных сапогах, Декабрь вместе с малышней скатывается с ледяной горки; затесавшись в ватагу подростков, кидается снежками в школьном дворе; вычерчивает коньками такие замысловатые фигуры на льду, что любой студент умрет от зависти. Полный, кряжистый, Декабрь удивительно проворен, а его большие руки с широкими ладонями так ловки и нежны, что любой кондитер, не задумываясь, доверит ему изготовление шоколадных конфет или украшение десерта. И знаете что – Декабрь не откажется! Все кондитерские и кофейни в канун Нового года – его владения. Равно как бакалейные лавки и модные магазины. А все продавцы и покупатели, повара и домашние хозяйки, влюбленные и новобрачные, старики и дети – все, кто сделал или получил хотя бы один подарок, приготовил или отведал хотя бы одно угощение к праздничному столу, загадал хотя бы одно желание и пожелал кому-то хотя бы один раз счастливого нового года, все они – его подданные. Посмотрите на них и убедитесь – нет на земле лучшего короля, чем Владыка Декабрь.

@темы: "сезоны", "месяцеслов"

---

Скакзи у Синего камня

С днем зимнего солнцестояния! Получайте подарки от вашего йольского котика Муравьиного льва.
Снеговик из яблок в творожном снегу — рекомендую как украшение к новогоднему столу. И не нужно ломать голову, где его потом хранить. Надежно, выгодно, практично

А еще дарю вам сказку. Первую и, надеюсь, не последнюю из цикла "Сказки у Синего камня".

Как Меря с чудьью познакомился

Когда соседи дрова на зиму рубили, в поленницы складывали, Меря звезды впрок готовил. Собирал, перебирал, хвостики увядшие отрывал, на нитки нанизывал и под крышей развешивал. Зима настала, – у Мери красота! Всё у него светом переливается. Деревянная ложка сверкает как золотая, глиняная плошка сияет, словно серебряная, и даже конопушки у Мери на носу блестят, как новенькая медная застежка.
Жить бы Мере да радоваться, но полная радость, она только в раю. А на земле то одного не достает, то другого не хватает. Вот и у Мери красиво, да холодно. Дров-то он не запас, сурт обогреть нечем. Соседи к Мере нос сунут – бррр! – и бежать. Меря им: «На звезды поглядите! Других таких спелых и на небе сейчас нет!» А ему в ответ: «К чуди тебя с твоими звездами! Тут недолго насмерть закоченеть!»
Мере, конечно, тоже холодно. Он же все-таки не Синий камень, к кому ходят предкам кланяться, он – живой Меря. Живым огонь нужен, а где его без дров раздобыть?
Поискал Меря в доме, не найдется ли сухарей. Нашел одни крошки. Собрал их в холщовый мешочек, сунул за пазуху, взял топор и пошел в лес, чтобы дров нарубить.
Пришел, стал подходящее дерево высматривать, да так и замер на месте. Уж больно хорошо! Снег не хуже звезд сияет. Старые дубы в горностаевых шубах стоят, богаче князя одеты. На молодых березах подвески серебряные звенят, как на невестах. Над ними небо синее, как праздничный кафтан, и праздничное, как медовый пирог. Меря даже забыл, что ему в лесу надо. Голову задрал, любуется.
Вдруг с верхушки самого большого дуба ком снега сорвался. Да не просто ком – целый сугроб, и прямо на Мерю упал. Оказался Меря внутри сугроба, одна шапка наружу торчит, рыжие вихры из-под нее выбиваются. В сугробе тесно, не повернуться, не шевельнуться, руки к бокам притиснуло, ноги, словно девичью косу, заплело. Что делать?
Подумал Меря, что, видно, судьба ему такая – остаться в лесу и быть снежным пугалом, Придут соседи рубить старый дуб, а он тут стоит! Стоит-то стоит, да что толку? Как он их напугает, если пошевелиться не может?
А если зарычать? Или завыть?
«Ууууууу!» – попробовал голос Меря. В тесноте сугробной голос потерялся и вышло тоненькое: «Ю!» Не пугало – заморыш-пугалёнок. Ююкает жалобно, в шапку норовит целиком залезть, чтобы от людей спрятаться. Сам залез, а ноги наружу торчат переплетенными пятками.
Меря как подумал про пугаленка, смех его разобрал. Запыхтел он. От пыхтенья снег ему в нос полез. Чихнул Меря. Снова чихнул, и еще раз, и еще. Тут сугроб не выдержал, оторвался и покатился по склону.
Долго катился. Меря уснуть успел, и проснуться, и снова уснуть, а он всё остановиться не может. Вдруг толкнулся обо что-то, перевернулся и встал. Теперь из сугроба торчат Мерины коты, а шапка с рыжими вихрами внизу очутилась.
Прежде Мере тесно было, а сейчас еще теснее. Даже чихнуть не может – разве мысленно, но от холода все мысли куда-то разлетелись. Одна осталась: если он из сугроба не выберется, соседи сурт заберут, а звезды выкинут. Сурт не жалко, пусть забирают, в нем все равно, кроме ложки, плошки да потухшего очага, ничего нет. Жалко звезды. Выкинут люди красоту – с ней уйдет радость, а без них обеих жизнь заболеет, того глядишь, совсем помрет.
От этой мысли Мере так нехорошо стало, словно кислым объелся. В жар бросило. Ага, сообразил Меря, и стал единственную уцелевшую мысль дальше думать. Как звезды в овраге за селищем валяются, как их снегом заносит, как в мире все темнее становится… Так разволновался, пока думал, так разгорячился от волнения, что сугроб изнутри таять начал. Таял, таял, пока не треснул и не раскололся надвое.
Меря из сугроба вывалился, сел и видит, что он на берегу озера. Озеро толстым льдом затянуло, берега мягким, как лебяжий пух, снегом засыпало. Вокруг сосновый лес стоит, в лесу тишина висит. Пришло Мере на ум, что неплохо бы тишину с собой прихватить. Когда соседи между собой что не поделят, или свекровь невестку бранить начнет, он им отрез тишины подарит, и снова мир.
Решив так, поднялся Меря, нашел сухую ветку подлиннее да попрочнее и начал осторожно тишину между сосен снимать. Снимет, свернет, дальше идет. Больше ста локтей намерил. Хотел еще немного тишины снять, потянул за ветку, а на ней сосулек видимо-невидимо. Под их тяжестью ветка обломилась и упала. Звон по всему лесу пошел. А на дереве что-то затопорщилось и Мере на голову свалилось. Хлопает, будто птица крыльями, кричит: «Чу! Чу!», – и дрожит: «..дь, дь, дь», – словно с перепугу клюв на клюв не попадает.
Меря это чудо с себя стащил и видит: птица – не птица, зверь – не зверь. Глаза круглые, как у совы, но не желтые, а такие, как бывает зимнее небо ранним ясным утром. Клюв гусиный. Все тело мохнатое, а перья ли это на шерсть похожи, или шерсть – на перья, не разобрать. Лапы, словно корни древесные, и не две их, а полдюжины. Крыльев и вовсе дюжина.
– Ух, ты! – обрадовался Меря такому диву. – Ты кто?
А диво с перепугу знай чухает да дидикает: «Чу! Чу!.. дь… дь..»
– Значит, ты и есть чудь, – решил Меря. – Та самая, к которой меня соседи посылали. Здравствуй, чудь! Я – Меря. Хотел тут тишины для своего селища намерить. Прости, что испугал. Я нечаянно.
Вынул Меря из-за пазухи хлебные крошки, что с собой взял, когда шел дрова рубить, протянул чуди.
– Угошайся!
Чудь перестала топорщиться. Понюхала. Поклевала. Когда половина осталась, лапой к Мере подвинула: теперь ты угощайся.
– Спасибо! – поблагодарил Меря и доел крошки.
Отряхнулся. Встал.
– Ну что, домой пора?
Домой хорошо бы, но куда идти? И далеко ли?
Вокруг ни души. Не у кого совета спросить, дорогу узнать.
Думает Меря, как быть, а чудь его лапой за тулуп тянет. Настойчиво так.
– Тебе чего? – спрашивает Меря.
Чудь в ответ крыльями замахала и головой на спину кивает: садись, полетим.
– Я же тебя раздавлю! – удивился Меря.
Чудь нахохлилась. «Чу, – ворчит, – чу!» И на глазах раздувается. Стала как шар с крыльями, вдвое больше Мери.
– Да ты волшебная! – восхитился Меря. – Значит, правду я говорил.
Говорил Меря, что сказки не врут, а люди над ним смеялись. Вышло же по его словам.
Взобрался Меря чуди на спину. Чудь крылья раскинула – полетели они, всё выше, всё дальше. Под ними – сосняки и дубравы, реки и озера, мшистые болота и еловые леса, городища и селища, равнина блином разлеглась, горы за ней сливками снега облиты. Над ними – синее небо и золотое солнце. Меря небо трогает – твердое. Не поймешь – камень, не поймешь – медь. Ногтем поскреб – прочное, ни единой царапины не осталось. Разобрало Мерю любопытство. Постучал он легонько по небу, чтобы по звуку понять, из чего оно сделано.
Едва постучал, в небе открылось окошко, а из него как ухнет гром! Как сверкнет молния!
Громовника своим стуком Меря побеспокоил. А все знают – громовнику только дай повод рассердиться. Из-за всякого пустяка гневается, словно недобрый свекор.
Начал он громом ругаться и молнии в незваных гостей швырять. Чудь так испугалась, что от страха едва Мерю не сбросила. Кувыркается, о небо стукается, еще больше тем стуком громовника сердит.
Меря в загривок чудин вцепился, натянул перья, словно узду, и закричал:
– Слышь, чудь! Молния только вниз лететь может, а ты – в разные стороны!
Чудь услышала. Перестала трепыхаться. Собралась и, когда новая молния ударила, влево метнулась. Громовник еще молнию кинул – чудь вправо ушла. Так и летает влево-вправо, крыльями машет, крутится вокруг себя, словно жернов, пока у громовника в глазах не замельтешило. Теперь он молнии наугад кидает, птицу толком не видит.
Почуял Меря, что громовник утомился. Вытащил из-за пазухи тишину, оторвал от нее порядочный кусок и говорит чуди:
– Лети вверх, прямо к окошку!
Чудь стрелой взвилась, к окошку подлетела, а Меря высмотрел в окошке громовника и кинул в него тишиной.
В тот же миг громовника сон одолевать начал. Глаза сами собой смыкаются. Зевнул он, выругался напоследок несильным громом, оконце в небе захлопнул и спать ушел.
А чудь и Меря свой путь продолжили. Больше приключений с ними не случилось, добрались они благополучно до Мериного селища.
За селишем овраг был, там чудь на землю опустилась. Меря с чуди сошел и спрашивает:
– Хочешь, чудь, в моем доме жить? Будем дружбу водить, кашу варить, сказки рассказывать, загадки загадывать, на лыжах кататься, на звезды любоваться?
Чудь кивнула и клювом до носа Мериного дотронулась. Согласна, значит.
Меря обрадовался. Но надо так сделать, чтобы никто про чудь не прознал. А то ей от любопытных да жадных житья не будет.
– Большой я тебя видел, а какая ты бываешь маленькая? – поинтересовался Меря.
Чудь стала уменьшаться и уменьшалась до тех пор, пока не сделалась размером с детеныша совы.
– Вот и ладно, – сказал Меря.
Спрятал чудь за пазуху и пошел домой.

@темы: "сам себе праздник", "сезоны", "рассказцы"

---

Когда Самайн с Йолем сходится

А на носу у нас что? Зимнее солнцестояние
Разумеется, я пошла в Броселианд эти ваши интернеты искать йольских котиков. И нашла художника по имени Джеремайя Морелли.
По крайней мере, один из моих читателей знает, почему я не прошла мимо товарища с творческими наклонностями по имени Джеремайя Как оказалось, не зря. В отличие от Джеремайи из фильма "Мэнди" (когда-нибудь я всё же посмотрю этот треш, но сейчас жизнь слишком хороша), немец с итальянской фамилией, педагог по профессии и художник по призванию — вполне мирный и улыбчивый симпатяга. Хотя, увидев его котов, я потеряла всякий интерес к изображениям классической йольской хтони. Если праздновать Длинные Ночи, то вот с этим. И какая разница, что вот это (в технике Digital art) создается автором к Самайну. Для Йоля вполне подойдет.

The Window



Cats on a roof



When the cat`s away

@темы: "давайте будем нести искусство людям", "котишки"

---

Поле перейти

Много чего находят археологи. Тут вам и гробницы, и корабли, и целые города, и гарнитуры с сервизами впридачу. Но чтобы поле...
А чтоб и не поле! — сказали китайские археологи и отрыли в провинции Чжэцзян рисовое поле возрастом так примерно 5300-5500 лет. За такое время от поля осталось, мягко говоря, не всё, но, впрочем, достаточно, чтобы специалисты ликовали. Если по списку, то найдены остатки рисовых посевов и сорняков, канава для орошения и дренажа, девять ям по обочинам поля, три разделительных полосы и тропинка (!), которая вела от поля к деревне. Находка, как предполагают, относится к культуре Хэмуду — древнего народа, обитавшего в Восточном Китае до прихода сюда собственно китайцев. Как народ назывался, никто не знает, а Хэмуду его нарекли по деревне, в которой впервые были обнаружены следы их давней и древней жизни. Хэмуду строили дома на сваях и лепили красивую черную керамику с веревочным или резным узором. Пропитание себе они добывали разведением свиней, охотой, рыбной ловлей и, в основном, рисоводством. Найденное поле подтверждает последний пункт. А научный мир потирает руки и готовится писать монографии о технологии разведения риса в эпоху позднего неолита.

@темы: "шляпа Индианы Джонса"

---

Большой котик

Большого китайского котика вам в ленту

@темы: "давайте будем нести искусство людям", "котишки"

---

Подарить бриллиантам голос

Иоганн Мельхиор Динглингер - опера ювелирного искусства. Тот случай, когда вы смотрите на ювелирное украшение, а перед вами разворачивается целый сюжет, и он не рассказывается, он звучит. Это звучание не похоже на а капеллу мастеров средневекового Лиможа, лютню Челлини или импрессионистские сюиты Лалика. Это настоящая барочная опера с ее обилием персонажей, арий, замысловатых ходов и роскошных декораций, с ее колоратурами и балетными номерами в перерывах. Иоганн Мельхиор Динглингер, придворный ювелир саксонского курфюрста и польского короля Августа II - великий мастер звучания драгоценных материалов. А еще он - непревзойденный сценограф ювеирного дела. Такие композиции не создавали ни до, ни после него.
Самая знаменитая его работа - "Дворцовый прием в Дели в день рождения Великого Могола Аурангзеба" На первой картинке - вся композиция, дальше она же в деталях. Эту свою "оперу" из 137 персонажей мастер создавал семь лет. Только бриллиантов на нее ушло более пяти тысяч. Впрочем, дело не числе драгоценноых камней, а в том, что каждому из них Динглингер дал голос.

@темы: "давайте будем нести искусство людям"

---

Человек, не тревожь котика!

По всей квартире разбросаны лежбища зимнего котика. Гладильная доска возле батареи, давно ставшая кошачьим манором. Собственные ее котейшества одеялко и подушка на кровати. Лежанка из зоомагазина на диване.
Казалось бы, спи сладким декабрьским сном. Но неет!
Валькирии нужен стул, на котором я сижу перед ноутом. Занять его раньше меня, свернуться клубком во все сиденье и вывесить табличку: "Котик устал. Человек, не тревожь котика!" — вот достойная задача, выполнив которую, можно смело утверждать, что жизнь удалась

@темы: "Валькирия"

---

Тропы зимних зверей

В поисках живописных котиков открыла для себя канадца Роберта Бейтмана. Ну, стыд-позор, что только сейчас открыла. Бейтман считается лучшим из ныне живущих художников-анималистов. Но лучше поздно поесть, чем рано проснуться
Делюсь своим открытием. Снежная декабрьская подборка.

@темы: "сам себе праздник", "давайте будем нести искусство людям"

---

Укие-котэ

Сегодня только одна "кошачья" картинка, зато какая!

Хироши Мори, японский художник, который продолжает традицию направления укиё-э (зарисовки из повседневной жизни горожан) в современной манере. Работает в разных техниках, стилях и жанрах: аниме, масляная живопись, плакат, реклама, далее везде. А это я как увидела. сразу поняла: оно будет здесь.

@темы: "давайте будем нести искусство людям", "котишки"

---

Когда на тополе груши зрели. Частица черта в нас!

Вы уж потерпите, еще пара постов, и это закончится, но румынскими сказками меня таки накрыло.
Сюжеты в них, говоря откровенно, однообразны, вернее, это один сюжет с небольшими вариациями: главный герой борется со змеями, их женами и матерью, побеждает их с помощью волшебного волка или (чаще) коня, выполняет всякие сложные задания, получает в жены прекрасную царевну, потом его убивают завистливые старшие братья, потом его воскрешают тот же волк или какой-то другой верный товарищ, братьев настигает божий суд, тут и сказке конец. Истории отличаются одна от другой лишь именами главных героев (не всегда) и деталями.
В деталях-то вся прелесть. Оцените, например, такое: в сказке "Победитель змеев" царица метет свою горницу. Она — полновластная правительница огромного царства, у нее дворец из чистого золота, но прислуги во дворце нет, наводить порядок некому, сама, всё сама. Внезапно родившегося у нее сына (а нечего зернышки перца с пола подбирать) она держит в золотой клетке. Нет, царица не злая. Это родительская гиперопека, и скажите же, какой шикарный символ. Лучше не придумаешь.
Надо сказать, это первая в моей жизни сказка, где на троне — женщина. Не добрая фея, не злая колдунья, не прекрасная богатырша, не полубожественная красавица, а смертная женщина, пусть и родившая чудо-богатыря чудесным образом. И вот, к слову о родившей. В румынских сказках сильно материнское начало. Не вообще женское (женщина там в роли добычи, чуть ценнее коня), а именно материнское. Самым опасным противником главного героя оказывается не змеи и драконы, а их мать. С ней происходит решающий поединок (и тут мне внезапно вспоминается "Беовульф"), от нее герой удирает, хотя ее сыновьям смело шел навстречу и сам вызывал на бой. А материнское проклятие в румынских сказках — это ой, мама, не горюй. Сорок лет будешь рыскать по лесу и оказывать бесплатные услуги безмозглому, хоть и доброму царскому сыну.
Что касается оценки женщины в целом, то в сказке "Победитель змеев" побратим Фэт-Фрумоса выводит из его невесты четырех драконов, но не может вывести черта, потому что: "в каждой женщине хоть один чертенок сидеть должен"
*чур, во мне Кроули из Good Omens *
На этой позитивной ноте я заканчиваю. Спокойной ночи вашим драконам

@темы: "легенда и символ"

---

Когда на тополе груши зрели. Народный хоррор

Есть у румынских сказок одна особенность. Может быть, и не особенность вовсе. Может быть, все сказки такие — мы же их читаем, чаще всего, в поздних редакциях, где составители убирают слишком пугающие или отталкивающие подробности. Составители этого сборника подобными глупостями не озаботились, и читатель может наслаждаться наивным, но впечатляющим хоррором. Как, например, в сказке "О волшебном волке и Иляне Косынзяне". В ней волк, чтобы проверить доброту и благодарность главного героя, царевича Александру, прикидывается мертвым. И ладно бы, просто мертвым, но рассказчик с упоением описывает разложившийся труп. В деталях. А царевич, наткнувшись на труп и оплакав своего друга-волка, несет вот это вот всё на себе, чтобы, вернувшись в родное царство, сделать другу золотой гроб. Эпизод для фильма ужасов. Или психологического триллера — главный герой сошел с ума от непосильных испытаний, и теперь ему мерещатся кошмары.
Почти в каждой сказке из этого сборника есть расчлененка. Героя рубят на мелкие кусочки, отрезают поджилки, рубят, но не дорубают голову. В сказке "Цугуля, сын старика и старухи" царь грозится посадить героя и его товарищей на кол. То есть, не просто "мой меч — твоя голова с плеч", а конкретно на кол. Видно, не только вода Влад интересовался этим видом расправы с неугодными.
Такое вот осознание прелести жизни.

@темы: "легенда и символ"

---

Рено ищет дом. Срочно

четверг, 30 ноября 2023 в 22:39

Пишет LenaElansed:

Помогаю информационно!
Котёнок Рено очень срочно ищет дом
Елизавете написала девушка, просит помочь пристроить котёнка. Неделю назад вытащила его из под капота машины. Котёнок сейчас у неё. Но! Ввиду того, что она постоянно в командировках, оставить она его никак не может.
Анализы сдала малыш здоров.
У Елизаветы с Антоном у самих куча кошек на пристрой. В клинике мест нет, в приюте тоже.
Вдруг кому приглянется этот маленький пушистый шпротик.
На улицу ему никак нельзя.
Нужен куратор или сразу дом.
Привезём к вам сами!
По всем вопросам пишите
8 926 399-46-30 Елизавета.
8 926-223-61-58 Надежда ( девушка что спасла котёнка Рено, пока он у неё дома)

@темы: "перепост"

---

Когда на тополе груши зрели...

Достались мне по случаю румынские сказки. Это такая прелестная прелесть и чудесная чудесть — не оторваться.
Во-первых, зачин. Здесь это отдельный жанр, цельное повествование со своим сюжетом, композицией, правилами.
Например.
"Случилось это давным-давно, а если бы не случилось, то и сказка б не сложилась. А было это еще до того дня, как я на белый свет появился, хоть жалко, что счастливым не уродился. Только помню я, что, когда матушка, земля ей пухом, меня рожала, сказка мимо наших ворот бежала, я ее за хвост схватил, во двор затащил да хорошенько поколотил, чтоб научила и меня сказки-байки сказывать.
И вот с тех самых пор я вру да околесицу несу, не как другие люди добрые, а совсем по-особому, так что реки замерзают, хоть вокруг огонь полыхает. Ведь в нашем мире коль не врешь, то на земле не проживешь".

("Свинцовый Богатырь")


Или:
"Жили-были царь и царица. Ежели бы не жили, то и сказки бы этой не было. А было это в те годы, когда росли на тополе груши, а на раките — фиалки; когда медведи хвостами дрались; когда волки с ягнятами братались, обнимались-целовались; когда на подкову блохе уходило девяносто девять ока железа и прыгала блоха в небесную высоту да приносила нам оттуда сказки; когда писала муха на стене... тот врать мастак, кто не поверит, что это так".

Читаешь и представляешь рассказчика, который на ходу импровизирует, чтобы привлечь внимание слушателей на базаре, на сельском празднике или свадьбе. Да еще под цимбалы или скрипку.
Персонажи и сюжет — отдельное наслаждение. Вроде бы всё с детства знакомое: богатыри и красавицы, волшебные кони, змеи многоглавые, волк-во-всем-знает-толк, лесная ведьма и прочее. Но здесь оно всё настолько первозданное, неотделимое от крестьянского быта, что хоть садись и пиши заметки этнографа. Царский сын пускается в дальний путь в одежде, которую его отец носил в молодости — не только примета бережливости, необходимой в крестьянской жизни, но и вера в то, что через одежду человеку передается сила и благословение предков. В дороге царевич уплетает мамалыгу как вполне привычную еду. За ослепшим царем некому некому ухаживать, кроме младшего сына. Все приметы небогатой крестьянской жизни. Да и главный герой ведет себя как крестьянин, котором надо выжить, а не как идеальный сказочный принц. Он может сжульничать, он не слишком щепетилен в выборе средств, когда надо добыть или отбить желаемое, он даже может повести себя вполне по-свински (например, заставить чесать себе голову волку, который только что дал ему ценный совет и в дальнейшем будет неоднократно выручать из напастей).
Кстати, о волке. В сказке "О волшебном волке и Иляне-Косынзяне" он не просто помощник царевича, а самый настоящий плут и эпизод, в котором он обводит вокруг пальца разбойников, пастухов, попа и крестьянина разом, вполне мог бы стать главой плутовского романа.
И да, Иляна-Косынзяна! Та, что придает всем сказкам особое очарование и задает особую интригу. Но о ней в следующий раз.

@темы: "сам себе праздник", "легенда и символ"

---

Грань Люси Билодо

Работы канадской художницы Люси Билодо можно назвать фотографией в красках. Изображение передано со скрупулезной точностью. И все же, в них есть то, что отличает живопись даже от самой лучшей авторской фотографии. Возможно, это большая свобода в отношениях с объектом — ведь, в отличие от фотографа, художник каждый раз творит его с нуля. А возможно, игра красок, менее четкая и потому более теплая, интимная, как будто позволяющая подойти чуть ближе к ее ушастым и пушистым. чем если бы им устроили фотосессию.

@темы: "давайте будем нести искусство людям", "котишки"

---

Ситх на досуге

Обсуждение заупокойного культа древних ситхов навело меня на еще один вопрос. Какой была повседневная жизнь Лордов? Что они ели, с кем спали, чем занимались, кроме войны и охоты? Было ли у них понятие досуга, общения, развлечений? Или во вселенной ЗВ это такие условные ниндзя, существующие по принципу "не ем, не сплю, сейчас кого-нибудь убью"?
Делитесь информацией — во мне внезапно проснулись этнограф и археолог разом

@темы: "Star Wars", "мой звездный мир"

---

Клавесин в покоях Ноября

В покоях Ноября звучит клавесин. На столах лежат раскрытые книги, альбомы, нотные тетради, поверх них – блокноты, заполненные и совсем еще новые. Первых больше. Четкий, отточенный почерк напоминает каролингские минускулы.
Ноябрь – отменный рисовальщик и гравер. Особенно он любит офорты. Ему нравятся острые темные линии веток на белых облаках – всё равно, как если бы на сливках рисовали темным шоколадом. Нравятся черные после дождя стволы и кроны деревьев рядом с посветлевшими от холода домами. Нравится теплый свет из окон поверх первого, совсем легкого еще снега.
Его светлость Ноябрь – домосед. Он любит трубку, кофе, музыку и дружеские разговоры, не меньше любит он тишину, воспоминания и одинокие прогулки, которые, впрочем, ограничиваются парком возле его дворца. Возраст, обильное телосложение и житейская мудрость подсказывают ему, что всему свое время – свое для движения и свое для покоя. Он сочувственно кивает романтику Февралю, добродушно посмеивается плутовским проказам Марта, держится на почтительном расстоянии от владыки Июля и задумчиво пускает кольца табачного дыма, внемля отдаленной музыке Сентября, но сам предпочитает глубокое бархатное кресло и крепкий послеобеденный сон. Под клавесин ноябрьского дождя так сладко спится.

@темы: "сезоны", "месяцеслов"

---

Халк крушить... топором

Без меня в Саудовской Аравии (регион Ал-Ула) нашли каменный топор, оброненный кем-то двести тысяч лет назад.
Ну, вроде бы нашли и нашли, что тут такого. Топоры времен палеолита — довольно частые находки. Только вот этот — самый большой из до сих пор обнаруженных. Больше полуметра (51,3 см) в длину. До него рекордсменом считался топор из графства Кент в Британии — 29,5 см (правда, он на сто тысяч лет старше).
Внушительные размеры дают повод для подозрений, что топорок не зря такой большой. Либо он ритуальный и в презренном быту никогда не использовался, либо хозяин его был местным Халком, а обточенный им осколок базальтовой скалы показатель его силы, что означает — предмет статусный, стало быть, тоже ритуальный. Кого там крушили этим топориком, остается загадкой, но не зря же его с таким нехалковским терпением создавал досточтимый владелец.

@темы: "шляпа Индианы Джонса"

---

Чернильно-акварельное

И снова с вами "кошачья среда". Давненько не виделись, зато я чудесное для вас нарыла. Я нарыла акварели Эндре Пеновака.
Обладатель десятка (если не больше) различных международных премий, серб Пеновак рисует не только кошек. У него еще замечательные петухи, индюки и прочие натюрморты. Акварель, чернила и наблюдение за повадками животных дома (у художника три собаки и три кошки) и на природе — простой рецепт чуда. Как говорит сам автор: "Трудно представить, что могут сделать вода и краски".

А, да. Я временно вернулась Все не так хорошо и быстро, как хотелось, но понемногу восстанавливаюсь.

@темы: "давайте будем нести искусство людям", "котишки"

---

Коты на кончике шариковой ручки

Сегодня операция. Самый незабываемый хелавин в моей жизни А вам — котиков, потому что завтра, в среду, меня здесь не будет.
Все котики малайзийского художника Камвея Фонга сотворены шариковой ручкой. Автор рисует мелкими штрихами, выписывая каждый волосок, чтобы придать изображению особую пушистость и объем. На мой взгляд эти создания, — самые хелавинские. В них нет ничего пугающего и демонического, но они настолько таинственны и неуловимы, они такие нездешние и непредсказуемые, как могут быть только настоящие коты. И, как все настоящие коты, они могут обернуться кем и чем угодно — священной горой, мотком шерсти, медитативной пирамидкой из голышей. Возникнуть из тумана, раствориться в сумерках на ближайшем перекрестке, выйти из портала посреди улицы и позвать вас туда, потому что там, в портале, всё хорошо, но нет подходящей грелки и ухочесалки в форме человека. И вы пойдете — как же не пойти за таким котиком?

@темы: "welcome to my life", "давайте будем нести искусство людям", "котишки"

---

Шинейд Ташкентская

Постриглась. Под Шинейд О`Коннор времен расцвета Как же мне этого хотелось в свои тридцать! Но тогда я работала, работа была связана с людьми, люди у нас весьма консервативны, мечту пришлось оставить. И вот — не было бы счастья, да несчастье помогло. Мне предстоят операция по глаукоме и две — по замене хрусталика. После каждой какое-то время нельзя мыть голову. Ну, или можно, но с большими предосторожностями, чтобы вода ни в коем случае не попадала в глаза.
Тогда я вспомнила мечту молодости и подумала: а ну его всё, зачем заморачиваться. Пошла в парикмахерскую и подставила голову под машинку. Бедная парикмахер! Бедный мой врач! Бедные мои соседи!
И довольная я

@темы: "welcome to my life"