Шесть утра. Солнце в пиратской оранжевой косынке выплескивает на город ведро расплавленного золота. Птицы и коты шарахаются врассыпную и замирают. Раздаются людские голоса, особенно громкие и недовольные в чиллю. Хлопают дверцы машин, неохотно – сейчас бы в отпуск и поспать! – заводятся моторы. Тени меняются, меняют природу. Ковры и шали растекаются темно-вишневой патокой, застывают янтарной смолой, твердеют и загустевают, настоянные на льющемся с неба золотом кипятке.
День – тень. Днем тень такой же базовый элемент бытия, как вода. Пожалуй, даже базовитее. Есть тень – и без воды обойдешься. А без тени и вода не поможет. Образ тени как источника зла и подвоха в Средней Азии неуместен. Может быть, потому что сами тени здесь светлы и проницаемы. Свето-тени. Их переливы, их изменчивое, но всегда подчиненное какому-то внутреннему закону движение – единственный противовес неумолимой статике июльского солнца.